Джон Ф. Уэсли, президент Соединенных Штатов Америки, испытывал одно из самых больших беспокойств в своей жизни — если не наибольшее, — поднимаясь в 17.35 на борт «фалькона», которому предстояло доставить его из аэропорта Даллес в Вашингтоне на его ранчо в Огайо.

Там у него была назначена встреча с Человеком из веба. С наби Эманаллой. С Эммануилом Джозефом. С Мессией или дьяволом…

Ни один внешний признак не позволял догадаться, что «фалькон» был президентским самолетом. Да и все три пассажира: Уэсли, его супруга Энн-Френсис и Теодор Т. Лонгпеппер, министр внутренних дел, — поднялись на борт, соблюдая строжайшую анонимность, не имея надобности подвергаться в аэропорту какому-либо контролю.

Вскоре после взлета самолет догнали два истребителя ВВС, чтобы сопровождать его вплоть до приземления в Колумбусе. Заместитель министра внутренних дел Дик Деверс, один из немногих, посвященных в тайну этой встречи, будет ждать президента на ранчо вместе с… Иисусом.

— Плесните мне «Джека Дэниелса», — сказал Уэсли стюарду.

— Чего ты так беспокоишься? — спросила его супруга. — Ты же ни в чем не виноват.

— Это как будто я уже умер и должен предстать перед Творцом, — ответил тот, отхлебнув большой глоток виски.

— Не торопись. Посмотри, как пройдет встреча, и молись Господу.

Но мысль показалась ему несуразной: молиться Тому, с чьим Сыном он собирается встретиться?

Полет длился немногим более часа. На бетонированной площадке перед ангаром их ожидала машина, в которой пассажиры отправились на президентское ранчо, к востоку от курортного местечка Аппер-Сандаски.

— Мне кажется, будто я сплю, — сказала Энн-Френсис, — Заставлять ждать Сына Божьего! За одно это нам приготовят особое местечко в аду!

Они прибыли в 19.50. Уэсли, нахмурившись, вошел в дом и был потрясен, увидев, что Человек из веба преспокойно сидит в гостиной на большом диване и потягивает что-то из стакана, глядя в телевизор. У ног гостя лежал Тандер, золотистый хозяйский Лабрадор, а Дик Деверс курил сигару.

Уэсли и его супруга остолбенели.

Человек из веба поднял глаза и улыбнулся. Потом поставил свой стакан, встал и, протянув руку, сделал несколько шагов навстречу президентской чете.

— Добрый вечер, Джон, добрый вечер, Энн-Френсис.

Они впились взглядом в его лицо, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Он излучал одновременно доброжелательность и мудрость, любовь и братство, понимание и сочувствие. Как вообразить, чтобы этот человек был простым смертным? Приходилось признать очевидное. Перед ними и впрямь был Мессия. Христос. Однако одетый совершенно обычно. Джинсы, кеды, свитер…

— Вы, кажется, смущены? — сказал он мягко. — Однако вы сами хотели меня видеть.

— Lord Almighty! — прошептал Лонгпеппер, на которого все это тоже явно произвело впечатление.

Только заместитель министра Деверс, видимо успевший привыкнуть к присутствию этого человека, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно.

— Присаживайтесь, — сказал Человек из веба, который вел себя как хозяин дома. — Похоже, вам пришлось нелегко. Я посмотрел репортажи о своем пребывании в Нью-Йорке. Что меня удивляет больше всего, так это комментарии по поводу моего наряда! Неужели все ожидали, что я появлюсь в хламиде, шерстяном плаще и сандалиях? Человеческое существо ничуть не изменилось за все эти годы, — продолжил он. — То же отсутствие простоты, та же ребяческая склонность цепляться к пустякам и отворачиваться от главного.

— Налейте нам выпить, — хрипло попросил президент у дворецкого, словно пораженного столбняком.

Энн-Френсис Уэсли ни на миг не удавалось оторвать взгляд от гостя.

— Отсутствие простоты? — переспросила она.

— Вы наверняка задаетесь вопросом, кто я: тот, кого вы называете Сыном Божьим, или обманщик. А может, и посланец самого дьявола, верно? Ведь сказал же ваш супруг: «Это враг Соединенных Штатов, цель которого — посеять беспорядок в этой стране. Он одержим духом Зла». Но вам не хватает простоты. Ибо если бы вы были счастливы предстать перед Господом, то должны быть счастливы и в присутствии Сына Его. А окажись перед вами дьявол, вы бы это наверняка заметили и велели бы ему убираться, потому что у вас с ним не может быть никаких дел.

Дворецкий поставил «Джек Дэниелс» перед Уэсли, бокал белого вина перед Энн-Френсис и спросил Лонгпеппера, чего бы тот желал выпить.

— Большой бокал белого вина.

Дворецкий повернулся к гостю и посмотрел на его полупустой стакан.

Человек из веба покачал головой.

— Нет, благодарю. Мы выпьем вина за столом. Ведь мы поужинаем, правда?

Уэсли провел рукой по лицу и услышал свой утвердительный ответ. Вид смеющегося и пьющего Мессии потряс президента; все, в чем он был прежде уверен, пошатнулось. Он вытянул шею и воскликнул:

— Вы Мессия? Ради бога, ответьте мне, не то я умру от беспокойства!

Вечно один и тот же вопрос! Человек из веба вдруг стал серьезным:

— Да, я Иисус, распятый в Иерусалиме. Не Христос, не Мессия.

Президентская чета онемела. Лонгпеппер и Деверс замерли.

— Вы собираетесь потребовать доказательства, верно? — продолжал Человек из веба. — Ведь вы, маловеры, всегда требуете доказательств. Но когда они вам представлены, говорите, что это уловки нечистого. Хотите, чтобы я вызвал моих учеников, тех, кого вы зовете апостолами? Хотите, чтобы к вам явилась моя мать?

Хриплый крик заставил его обернуться. Он увидел дворецкого, припавшего к стене и осеняющего себя крестным знамением.

Человек из веба опустил голову и молитвенно сложил руки. В следующее мгновение за его спиной возникла некая женщина. Она явно была с Востока, смуглая, с кротким и усталым лицом. И одетая на древний лад, но не совсем так, как ее изображали впоследствии: ее платье было не белым, а бежевым, покрывало же — не голубым, а темно-коричневым.

Она положила руку на плечо Человека из веба и обвела присутствующих взглядом.

— Я его мать, — сказала она.

Пес поднял голову и направился к ней, обойдя кресло.

Энн-Френсис издала что-то вроде хрипа.

— Всевышний послал его к вам, чтобы призвать вас к порядку. Он здесь по воле божественного милосердия. Выслушайте его, не уподобляйтесь тем, кто обвинил его в колдовстве. Чары вашего рассудка гораздо опаснее чар лукавого.

Она простерла к ним руку благословляющим жестом и исчезла.

После ее ухода наступила гнетущая тишина, которую прервали рыдания Энн-Френсис и дворецкого. Никто не шевельнулся.

— Возьмите себя в руки, — сказал Человек из веба. — Если бы у вас была вера, как вы утверждаете, то вы были бы исполнены радости. Однако я вижу только страх. Неужели вы до такой степени виноваты? Неужели ваша совесть так отягощена? Этот пес и то больше обрадовался моей матери, чем вы.