Поляки знали о готовящейся коронации и расставили сторожевые посты по всей границе, чтобы не пропустить сигизмундовых послов в Литву. На границе Саксонии и Пруссии схватили двух послов, Чигала и Рота, которые ехали к Витовту с известием, что корона уже отправлена, и с грамотами, по которым он получал право на королевский титул. За этими послами ехали другие, многочисленные знатные вельможи, везшие корону. На их перехват бросились трое польских вельмож с большим отрядом. Послы, узнав об этом, быстренько развернулись назад, к Сигизмунду.

Посланцы Сигизмунда убеждали Витовта венчаться короной, изготовленной в Вильно, поскольку это не помешает императору признать коронацию законной. Но Витовт колебался. 27 октября 1430 г. Витовт умер. Скорее всего причиной этому была старость, князю было уже 80 лет, хотя не исключено и отравление. Без особого преувеличения можно сказать, что смерть Витовта спасла Москву и всю северо-восточную Русь от включения в состав Великого княжества Литовского.

После смерти Витовта русские и литовские князья провозгласили великим князем Литовским Свидригайло Ольгердовича, побратима и свояка Юрия Дмитриевича. Для начала новый князь занял литовские замки и привел к присяге их гарнизоны на свое имя, не упоминая Ягайло, тем обнаружив свое намерение отложиться от Польши. Надо ли говорить, что за этим последовала усобица между Ягайло и Свидригайло. Ляхам и литовцам стало не до Московской Руси. Смерть Витовта развязала руки Юрию Дмитриевичу Галицкому.

К тому же 2 июля 1431 г. умер главный кукловод Василия II митрополит Фотий. Шестнадцатилетний князь остался теперь под влиянием властной, злой, но не очень умной мамаши.

Потеряв литовского опекуна, Василий II был вынужден обратиться за помощью в Орду, куда он и выехал 15 августа 1431 г. Свитой, да и самим князем Василием в Орде руководил его боярин Иван Дмитриевич Всеволожский. Узнав об объезде Василия II в Орду, туда же 8 сентября выехал и Юрий Дмитриевич.

При дворе золотоордынского хана Улу-Мухаммеда шла ожесточенная грызня ордынских кланов. Юрий Дмитриевич вошел в доверие знатного и могущественного мурзы Тегини, который обещал ему ярлык на Великое княжество Владимирское. По какой-то причине Тегиня и Юрий Дмитриевич отправились в путешествие в Крым, чем не преминул воспользоваться боярин Всеволожский. Он подольстился к другим мурзам, надавив на их самолюбие и ревность к могуществу Тегини. «Ваши просьбы, – говорил он им, – ничего не значат у хана, который не может выступить без Тегинина слова: по его слову дается великое княжение князю Юрию. Но если хан так сделает, послушавшись Тегини, то что будет с вами? Юрий будет великим князем в Москве, в Литве великим князем побратим его Свидригайло, а в Орде будет сильнее всех Тегиня».

По словам летописца, этими словами Всеволожский «уязвил сердца мурз как стрелою; все они стали бить челом хану за князя Василия и так настроили хана, что тот начал грозить Тегине смертию, если он вымолвит хоть слово за Юрия».

Весной 1432 г. в Орде прошел суд между дядей и племянником: Юрий основывал свои права на древнем родовом обычае, доказывал летописями и ссылался на завещание Дмитрия Донского. За Василия же говорил боярин Всеволожский. Он сказал хану: «Князь Юрий ищет великого княжения по завещанию отца своего, а князь Василий по твоей милости. Ты дал улус свой отцу его Василию Дмитриевичу, тот, основываясь на твоей милости, передал его сыну своему, который уже столько лет княжит и не свергнут тобою, следовательно, княжит по твоей же милости». Русский летописец явно смягчил слова Всеволожского. По булгарской летописи, это звучит так: «От имени Василия Васильевича выступил боярин Иван Всеволожский. Обращаясь к хану, он сказал: “Царь верховный! Молю, да позволишь мне, смиренному холопу, говорить за моего юного князя. Юрий ищет великого княжения по древним правилам русским, а государь наш по твоей милости, ведая, что оно есть твой улус: отдашь его, кому хочешь. Один требует, другой молит. Что значат летописи и мертвые грамоты, где все зависит от воли царской?”».[140]

И эта лесть, выражавшая полное презрение к старинным русским обычаям, произвела на хана свое действие. Он дал ярлык Василию и даже хотел заставить Юрия вести коня под племянником, но Василий сам не захотел нанести такой позор дяде. Юрию также был уступлен Дмитров – выморочный удел его брата Петра, умершего в 1428 г. Так закончился суд в Орде.

Как видим, бедный мальчик Вася был готов на все: стать служилым князем при короле Витовте или «улусником» полухана[141]Улу-Мухаммеда.

Юрий Дмитриевич прибыл в новоприобретенный удел Дмитров, но советники отговорили его долго там находиться. Слишком близко от Москвы – налетят изгоном (то есть внезапно) московские воеводы. Галицкие бояре как в воду глядели. Как только Юрий уехал, на Дмитров внезапно напало московское войско и овладело городом.

В конце 1432 г. Софья Витовтовна решила женить семнадцатилетнего сына на княжне Марии Ярославне, дочери верейского князя Ярослава Владимировича (сына Владимира Андреевича Серпуховского) и Марии Голтяевой, внучке московского боярина Федора Кошки. Нетрудно догадаться, что Софью Витовтовну энергично поддерживал боярин Захарий Иванович Кошкин (внук Федора Кошки). Тем более что в борьбе за власть Кошкиным противостоял их враг боярин Иван Всеволожский, доставший Василию II ярлык у хана Улу-Мухаммеда. Всеволожский намеревался женить Василия II на своей дочери. Партия Кошкиных победила.

8 февраля 1433 г. состоялась пышная свадьба Василия II с Марией Ярославной. В Москву на торжества прибыли два сына Юрия Галицкого – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Осторожный Юрий Дмитриевич остался в Галиче вместе с младшим сыном Дмитрием Красным. На свадьбе на Василии Косом был надет золотой пояс, украшенный драгоценными камнями («на чепех с каменьем»).

Понять последующие события можно, лишь зная функции пояса в средневековой Руси. Пояс воспринимается нами сейчас как одна из самых обыденных, но скорее дополнительных деталей одежды. А когда-то все было совсем иначе. Женщина без пояса считалась символом разврата, а мужчина – бессилия. Распоясать человека значило обесчестить его. На Руси говорили, что «появление без шапки и босиком не удивит сторонних так, как появление без опояски».

Московские бояре решили устроить провокацию, чтобы окончательно уничтожить Ивана Дмитриевича Всеволожского. На свадебном пиру Захарий Иванович Кошкин внезапно «узнает» пояс на Василии Косом. Этот пояс якобы был дан в 1366 г. суздальским князем Дмитрием Константиновичем Дмитрию Донскому в приданое за дочерью Евдокией. А тысяцкий Василий Вельяминов подменил этот пояс другим, менее ценным, а настоящий отдал своему сыну Николаю. Позже Николай Вельяминов злополучный пояс также дал в приданое за дочерью, которая вышла за Ивана Дмитриевича Всеволожского. А Всеволожский, в свою очередь, дал пояс в приданое своей внучке, вышедшей за Василия Косого.

Надо ли объяснять, что версия бояр Кошкиных о подмене пояса была смехотворна. Недаром историк С.Б. Веселовский назвал ее басней. В январе 1366 г. ни княжна Евдокия, ни ее свита не узрели подмены пояса. А спустя 67 лет Захарий Кошкин вдруг узнал пояс. Как мог Николай Вельяминов отдать пояс Ивану Всеволожскому в приданое, если Николай погиб в 1380 г., когда Ивану было менее десяти лет от роду. До сих пор сохранился документ, обличающий мошенника Кошкина. Это духовная грамота (завещание). Там Дмитрий Донской завещал своему сыну Юрию Галицкому «пояс золот с каменьем, что ми дал отець мои, да другии пояс мои на чепех с каменьем, а третеи пояс ему же на синем ремени». А князь Юрий Дмитриевич завещал Василию Косому «пояс золот с каменьем, на чепех, без ремени».