переоденемся, тебе в своей пижаме будет удобнее. Я твоего зайца привезла, тебе будет не так одиноко.

Через час пришла медсестра с процедурами и родителей попросили удалиться.

– Я приеду утром и привезу тебе ноутбук, чтобы ты не скучала и была на связи. Что тебе приготовить? – спросила Саша.

– Сделай мне сырники с малиновым джемом или оладьи, – Кэт улыбнулась. – А ещё, я бы съела куриную ножку.

– Будь умницей и не грусти. Всё будет хорошо, девочка моя, я тебе это обещаю, – сказала мать, обнимая и целуя дочь. – Я всё привезу, что ты заказала. До завтра.

В квартиру Саша и Антон возвращались вместе, и всю дорогу молчали, по пути посетив супермаркет.

– Саш, что теперь будем делать? – спросил Антон, войдя в квартиру.

– Не знаю. Одно могу сказать определённо – скандалить с тобой, бить посуду и устраивать истерики я не буду, но не жди от меня и бытового обслуживания. Меня от необдуманных поступков удерживает только Катюша, – отвечала она, раскладывая продукты на полки холодильника, включая кофемашину и доставая кофейные чашки. – Мне бы напиться так, чтобы забыть обо всём или пойти в разнос, только это не поможет. Из меня как будто душу вынули. Я целый день ломала голову над твоими поступками, пока до меня не дошло, что всё дело в твоей ревности. Ты с одной стороны, ревнуя, мстишь мне изменой, делаешь больно, а с другой – оправдываешь свою эту измену. Присядь. Ужина ты сегодня не дождёшься, так что сообрази что-нибудь сам. Я не буду спрашивать, в каком свете выставил меня Артём, как не буду и оправдываться. Я расскажу свою историю наших отношений, – присаживаясь к столу, поставив на него две чашки с кофе, говорила Саша и поведала обо всём, чего не знал Антон о её жизни с самого начала. – Выводы делай сам. После нашей с тобой встречи в Москве, я о нём больше не думала, но, если ты склонен верить ему – это твоё право. Знаешь, откуда берётся эта ревность к Артёму, с которым меня давно ничего не связывает, к работе, в которой меня окружают мужчины? Она тобой придумана, она тебе помогает оправдывать твои подвиги в последний год. Если я о них не говорю, – это не значит, что я о них не знаю.

– Сашка, прости меня, – сказал Антон, положа свою ладонь на её руку. Но в том, что ты видела, нет и намёка на измену.

– Не прикасайся ко мне, – убрав руку со стола, сказала Саша. – А что это было? Прелюдия к ней? Единственное, что я могу сделать – это смириться с твоим присутствием в этой квартире ради Кати. Вот только удастся ли это на деле, я не знаю. Мы прожили с тобой четыре года, и я была тебе плохой женой? Вторая командировка за четыре года и три-четыре месяца напряжённой работы за этот же период – это преступление? Я сквозь пальцы смотрела на твои прошлогодние интрижки в отпуске. Что ты на меня так смотришь? Я неглупая женщина и могу понять, что мужчинам, иногда, нужна свобода от обязательств, если это не становится системой. А ты настолько стал уверенным в своей безнаказанности, что делаешь это не только вне дома по пятницам, но и в нашей квартире, и мне говоришь о семье. Твоё поведение похоже на месть. Но за что мне можно мстить подобным образом? Я после нашего расставания, там дома, сделала аборт, зная, что двоих детей одна не потяну. Это моя единственная вина и моя боль, а больше мне себя упрекнуть не в чем. Катюше восьмой год и она, в конце концов, поймёт, что наша жизнь уже не будет прежней. Получишь гражданство – можешь подавать на развод.

– Саш, я не хочу разводиться.

– А я не хочу жить во лжи. С этим как быть? Мне каждая пятница кажется чёрной. Ты думаешь, я не слышу, когда ты возвращаешься в квартиру? Не понимаю, почему ты ложишься на диван, а утром спешишь принять божеский вид? Я всё чаще и чаще склоняюсь к мысли, что будь у тебя больше финансовых возможностей, ты был бы не лучше Артёма. Мне тридцать шесть лет, а я так и не научилась разбираться в людях. Почему мне так не везёт в жизни? Почему посторонние люди считают меня разумной, а родные держат за наивную дурочку? Я любила тебя, но никогда не навязывалась. Почему ты выбрал меня, а потом с лёгкостью предал? Ты ведёшь себя так, как будто тебя здесь держат против твоей воли и ты, таким образом, противишься этому. Но я тебе не позволю вытирать о себя ноги. Какого чёрта ты ехал сюда? Тебя хватило на три года, а потом ты потерял к семье интерес. Я хочу понять – в чём моя вина? Это из-за тебя Катя в больнице, а самой мне хочется удавиться, – говорила Саша, допивая кофе и наливая в чашку виски, бутылку с которым достала из шкафа, и выпивая его двумя глотками. – Как можно было за двенадцать часов ни разу не вспомнить о дочери? Какую надо иметь наглость, чтобы трахать в супружеской постели первую встречную? Ты потерял не только стыд, но и совесть. Устал от моего общества? Нужно разнообразие? А кто тебя здесь держит? Иди туда, где больше понимают. Зачем ты возвращаешься, если там лучше? – спрашивала Саша, наливая ещё виски. – Знаешь, о чём я жалею? Мне нужно было вышибать клин клином. Брать на вечер пятницы няню и отрываться самой с коллегами до полуночи, а там, под пьяную лавочку, и порцию секса получить. Смотришь, и обиды бы особой тогда не было. Зря я этого не сделала, – сказала она, глядя на мужа, и выплеснула виски ему в лицо. Взяла свою сумку с кресла и вышла на балкон, прикрыв дверь. Через минуту потянуло дымом сигарет. Антон, вытирая лицо салфеткой, не ожидал подобной выходки от жены. «Сашка всегда была сдержана в своих словах и поступках, – думал он. – Это не просто её обида, это ненависть, которая выплеснулась наружу. Это курение после алкоголя бывает очень редко и только в случае сильного нервного расстройства. Ей бы в ближайшие полчаса поплакать, чтобы не допустить нервного срыва, а мне не мешать и оставить её одну». Прошли минут пять, когда Саша появилась в гостиной. – Я лягу в комнате Кати. Не беспокой меня до утра и не карауль.

Антон слышал, как тихо плакала Саша. Он ругал себя за безрассудство и предательство. В прошлом