А то, что зазноба его сиенурка была… Ну так какая разница? В приграничье, где они жили, такое сплошь и рядом случалось.

Но потом вышло так, что жена получила небольшое наследство в Насагонте и, поразмыслив немного, они все же переехали в столицу. Там стало сложнее. Но не для нее, понятно, а для него. И все равно, смогли справиться. И даже устроились в итоге неплохо. Реаста, жена — прислугой в богатый дом, а он там же, при большом парке, оказался помощником «за все-про-все». Рукастый он был… Говорил уже, да? Ну ладно.

Так вот поначалу оно неплохо было — и домик бывшего садовника им выделили, чтоб как семейный вроде — свой, отдельный… и работа нетрудная… Но дальше… Реа все чаще мрачной приходить стала после той работы. Не уставшая, нет. Именно мрачная. Аж сама не своя. Но молчала. Долго.

А потом… Потом прорвало ее. Рассказала. Когда чужого дитенка принесла.

Нет, он и раньше ту девушку видел. Девчонка почти, но уже брюхатая. Издали, правда, видел, не было желания в хозяйские-то секреты лезть. Кто ж его знает, что там за история случилась, что ее теперь прятать да покрывать нужно? А то, что прячут — факт. Это даже не домашней прислуге, не ближней, понятно было.

В общем, девчонка та не совсем девчонкой оказалась. Ну, в смысле, не обычной, а рессой. Они, говорят, все долго молоденькими выглядят… Но эта действительно молоденькой и была. Чуть постарше, чем Литси сейчас. И обрюхатили ее силой. Темная история, но подробностей он не знает. Да и не хотел бы. И того что узнал, с лихвой хватило… Боги сохрани от остального…

Реа… ну, жена его… А? Поняли уже? Ну ладно. В общем, она в тот день по их домику металась, вещи какие-то собирала — какие попало, скорей, а не какие нужно… Еще и говорить при этом пыталась, и плакала, и торопилась… Вот тогда-то она ему про рессу и рассказала. И про то, как ее рожать заставили. А еще про то, что померла она родами. Только что. Вот прям сейчас. И дитенок тоже вроде помер. Еще раньше даже. Так подумали. Но, как оказалось — не совсем. Помер, в смысле, не совсем. Когда Реа завернула его и вынести хотела, шерохнулся он. И задышал. А Реа, ну жена его, не сказала, что жив… Унесла и все.

Почему не сказала? Да кто ж теперь узнает? Пожалела, наверное. И рессу ту мертвую пожалела, и ребеночка ее. Ведь и для него вроде ту же участь готовили. Для нее, верней. Для девочки. Дитенок тот девочкой был. Говорил уже? Нет? Ну вот, значит, сейчас сказал. В общем, решила, что раз сочли мертвой — оно к лучшему. Чем потом как над матерью измываться будут. И еще… У Реа детей не было. Не случилось, боги не дали… Так она сама ее потом растить собралась. Как свою. Говорила, наша теперь будет. А пока…

В общем, собрала она этого младенчика как вышло, сунула мужу в руки и велела быстро убираться. К родне ее дальней, на окраину города. И там ждать. Завтра, мол, сама туда придет и они вместе уедут. Придумает чего, чтоб уволиться… Ну, случилось, мол, неожиданное. Деньги, что им за работу должны, заберет… Вещи опять же какие… И придет. А ему ждать нужно. И ребенка никому чужому не показывать.

Нет, он не совсем дурной, конечно. И если бы задумался, никогда этого делать не стал… Но Реа… На нее тогда словно нашло что-то… Ну и он завелся. Подхватил тот кулек и вправду ушел. Ждать.

— Не дождался? — нарушить длинную паузу решилась госпожа Шарот.

— Нет.

— Да и не мог, — согласилась та.

— Не мог. Это я и сам понял. И даже быстро. По пути еще, до родни той так и не дошел. Тела то хватятся. Не могут не хватиться. В общем, вернулся я. Только ребенка все же обратно не понес. Тоже, наверное, пожалел. Наверное… Нет, не помню. В общем, там недалеко бабка жила. Из наших, из приграничья. У нее козье молоко и сыр в дом иногда покупали… Дохрена в доме народу вечно крутилось — дети, внуки… Ну, я кулек там и оставил. Сказал — моя. От полюбовницы. Померла, мол, та. И денег выгреб, чтоб присмотрела и лишнего не болтала. И чтоб как ихнюю приняла. А сам вернулся.

— И? — теперь паузу, еще более длинную, нарушил генерал.

— Убили мою Реа. Быстро и тихо. Вроде как упала и об угол головой. Были у них в охране двое… Как раз по таким делам.

— А ты?

— А мне повезло. Наверное.

— Не заметили, что ты уходил?

— Не заметили. У нас там рядом с домиком своя калитка была… Не калитка даже, дыра скорее… А я… В общем, умею ходить так, что б и не видели, и не слышали. Был опыт. Говорил уже, да? Не важно, короче.

— Отомстил? — госпожа Шарот не спросила даже, а… Так. Подробностями поинтересовалась.

— На другой день оба их охранничка крысиным ядом траванулись. Случайно.

— Ага, — одобрила бабушка. — А потом?

— Потом? Ну… Сначала после похорон я просто ушел. В смысле, уволился. Все честь по чести: деньги заработанные забрал — и свои, и жены тоже. Из города уехал даже… А после к той бабке за девчонкой все-таки вернулся.

— Почему? — на этот раз любопытство проявила Лаис.

— Не знаю. Но Реа сказала «наша». Так тому и быть, значит. Все равно больше ничего от нее у меня нет.

— Трудно было? Одному? С ребенком?

— Вдовец. С дочкой. Не сказать чтоб прям сильно трудно. Многие сочувствовали. И переезжали мы часто — чудилось, что не оставили нас в покое. Ищут. Из Сиенуры уехал. Имя дважды сменил. И ей тоже. Она у меня поначалу Реа была, в честь моей… Не важно… Ну, а потом сюда прибился.

— Мне здесь нормально, — неожиданно вмешалась Литси.

— А раньше? — насторожилась Фэл. — Ненормально было?

— Не любили ее, — кивнул Штанзи. — Резкая очень. Взрослые и то не всегда такие.

— А здесь?

— Здесь приняли., - пожал здоровым плечом раненный. — Почему-то мальчишкам местным ко двору пришлась.

— Знаю почему, — хмыкнула Лаис. — Есть тут у них один. Ищейкой будет, наверняка. И уровень, прям, хороший. Он, видно,