Саванна замолчала, поскольку в дверном проеме возник Кортес.

– Простите, что перебил, – он с трудом сдержал улыбку. – У нас перед домом изменилась ситуация. Мне не хотелось мешать твоей практике, Пейдж, но я думаю, тебе стоит взглянуть. Сделай перерыв.

– Секундочку, – ответила я. – Саванна рассказывала мне нечто важное.

– Это может подождать, – заявила она, поднимаясь на ноги. – Что там происходит?

– Не думаю, что я в состоянии адекватно описать это словами, – ответил он и улыбнулся. Саванна взлетела вверх по лестнице.

Поднявшись наверх, я отогнала пребывающую в состоянии, близком к истерике, Саванну от кухонного окна, подняла жалюзи и уставилась на пятерых женщин, которые стояли кругом на коленях у меня на лужайке. Пятерых обнаженных женщин – не просто без верха или едва прикрывающих естество, а абсолютно обнаженных.

Я отпрыгнула назад так быстро, что столкнулась с Кортесом.

– Что это, черт побери? – спросила я.

– Если не ошибаюсь, то обычно их называют викканками.

– Викканками?

– Или мне следует сказать: они так представились, когда я вышел и попросил их одеться и покинуть территорию. Они заявили, что являются членами небольшой секты Викканцев из Шабаша где-то в Вермонте. Как я понимаю, они никак не связаны с вашим Шабашем?

– Ха-ха!

– Они кажутся вполне безобидными. Они проводят для тебя очищающую церемонию.

– Как… мило.

– Я так и подумал, – он широко улыбнулся, хотя я никогда не думала, что его лицо способно изобразить подобное. – И мне надлежит упомянуть еще один момент. От их имени. Просьбу. И я на самом деле советую тебе ее удовлетворить.

– И что это?

– Они попросили тебя к ним присоединиться.

Если бы только я не была уверенной противницей насилия, клянусь, я бы ему врезала. Вместо этого я рухнула на стул, прислонилась к кухонному столу и расхохоталась. Хохотала я гораздо сильнее, чем позволяла ситуация. Должна признать, что после недели ада я воспринимала голых викканок на лужайке позади дома, как забавное отвлечение.

– Насколько я понимаю, это означает «нет»? – уточнил Кортес, продолжая улыбаться.

– Боюсь, что так.

– Ну, тогда я передам им мои сожаления. И попрошу их уйти.

– Нет, я сама это сделаю.

– Ты уверена?

– Эй, они – первые, кто пришел меня поддержать. Самое меньшее, что я могу сделать, – это лично сказать им, чтобы уходили.

– А я могу пойти с тобой? – спросила Саванна.

– Нет, – одновременно ответили мы с Кортесом.

* * *

Я выглянула из двери в задней части дома перед тем, как выходить на улицу.

Если не считать викканок, двор оставался пустым. Когда я шагнула на улицу, викканки прекратили церемонию, одновременно повернулись и широко мне улыбнулись. Я медленно приблизилась к ним. Кортес следовал по пятам.

– Сестра Винтербурн, – поприветствовала меня старшая.

Она раскрыла объятия, прижала меня к себе, поцеловала меня в губы, потом в левую грудь. Я вскрикнула. Кортес издал некий сдавленный звук, который подозрительно напоминал с трудом сдерживаемый хохот.

– Мое бедное, бедное дитя, – говорила старшая, прижимая обе мои руки к своей груди. – Они так тебя напугали. Не беспокойся. Мы пришли сюда предложить поддержку Богини.

– Хвала Богине! – произнесли другие.

Старшая сжала мои руки.

– Мы уже начали церемонию очищения. Пожалуйста, избавься от земных одежд и присоединяйся к нам.

Кортес снова подавился, затем склонился к моему уху и прошептал:

– Я пойду, проверю Саванну. Если ты решишь согласиться с этой просьбой, Пейдж, то дай мне знать.

Он отправился назад в дом, сотрясаемый внезапным приступом кашля. Я схватила с земли ближайший ворох брошенной одежды.

– Не могли бы вы одеться? Не могли бы все одеться? Пожалуйста!

Женщина только спокойно улыбалась мне.

– Мы одеты так, как требует Богиня.

– А Богиня требует, чтобы вы обнажались у меня на лужайке?

– Мы не обнажены, дитя. Мы одеты в небо. Одежда мешает ментальным вибрациям.

– А, правильно. Послушайте, я знаю, что все это очень естественно, человеческое тело и все такое, но вы просто не имеете права раздеваться здесь. Здесь нельзя. Это запрещено законом.

Еще одна красивая улыбка.

– Нас не волнуют законы людей. Если они придут за нами, мы не уйдем без борьбы.

– О боже!

– Богиня, дорогая. И не произноси Ее имя всуе.

– Хвала Богине, – пропели остальные.

– Это все… з-э-э… очень… я имею в виду…

«Ты должна быть вежливой», – напомнила я себе. Ведьмы должны уважать викканок, даже если мы до конца и не понимаем все это почитание Богини. Я знакома с несколькими викканками и они очень хорошие люди, хотя должна признать: они никогда не заявлялись обнаженными ко мне на задний двор и не целовали мою грудь.

– Вы… э-э-э… из Вермонта, как я слышала? – удалось вымолвить мне. Это ведь вежливо, да?

– Мы отовсюду, – сказала старшая. – Мы – странствующие миссионеры, свободные души, не порабощенные никакой традиционной системой вероисповедания. Богиня прямо разговаривает с нами и отправляет нас туда, куда посчитает нужным.

– Хвала Богине, – пропели ее подруги.

– О, ну, все это очень мило, – выдавила я. – Я, конечно, очень ценю вашу поддержку…

«О боже, пожалуйста, уберитесь с моего двора, пока вас кто-нибудь не увидел!»

– Но сейчас не самое лучшее время для беседы.

– Мы можем прийти позднее, – сказала старшая.

– Да, правда? Это было бы отлично. А как насчет следующего понедельника? Например, в восемь?

Я схватила одежду и раздала женщинам, чуть не подвернув ногу из-за поспешности. Вскоре викканки оделись и направились к боковой двери в заборе.

– М-м-м, наверное, вам лучше выходить из задней калитки, – заметила я. – И идти через лес. Получится великолепная прогулка. Там отличная… э-э-э… природа.

Старшая кивнула и улыбнулась.

– Очень интересно. Мы так и сделаем. О, подожди, – она опустила руку в карман и протянула мне визитку. – Вот номер моего мобильного и адрес электронной почты, если ты захочешь связаться с нами до понедельника.

– Хорошо. Спасибо.

Я отодвинула щеколду на калитке, открывающейся в лес, и придерживала ее, пока они выходили, выстроившись в затылок. Как раз когда выходила последняя, мимо них проскочила фигура и схватила калитку до того, как я успела ее закрыть. Во двор шагнула Лия, повернула голову и последила за уходом викканок.