– И жениха у вас на самом деле нет?

В его голосе ощущалась искренняя заинтересованность. Элис усмехнулась.

– Нет. Боюсь, что нет, – призналась она. – Наверное, я так и помру старой девой.

Жаль, что они враги. Он вроде бы не такой уж и плохой человек. Нужно поднять глаза и сказать ему об этом.

– Продолжайте смотреть, – вкрадчиво сказал Керен, и Элис кивнула.

Некоторое время он помолчал, позволяя ей изучать переливающиеся голубые тона. «А они действительно успокаивают», – подумала Элис.

– А что насчет вашего друга Уилла? Какие у вас с ним отношения?

Элис улыбнулась и ответила не сразу:

– Мы знаем друг друга с самого детства. Мы дружили еще до того, как он начал свое обучение.

– Чтобы стать жонглером?

Элис уже была готова помотать головой, как ее остановил какой-то инстинкт.

– Уилл… – начала было она, но тот же инстинкт не дал ей закончить.

Она поняла вдруг, что едва не сказала «Уилл – рейнджер». Испуганно она откинулась на спинку стула, словно делая шаг назад от манящей пропасти. В каком-то смысле она действительно была готова упасть в пропасть. Оторвав взгляд от голубого камня на столе, она удивилась тому, сколько для этого потребовалось духовных сил.

– Что вы делаете? – требовательно спросила она, с ужасом подумав, что едва не предала Уилла.

Теперь она лихорадочно перебирала в памяти то, что успела сказать Керену. Свое настоящее имя – это точно. Но оно не имело особого значения. Если только она не сказала, что Уилл – это…

Она одернула себя. Лучше даже не думать об этом. Этот проклятый голубой камень обладает какими-то таинственными силами. Керен улыбался подозрительно дружеской и сочувствующей улыбкой.

– А вы довольно крепки, – признал он с восхищением. – Обычно человек, подпав под чары камня, уже не может избавиться от них. Неплохо.

– Что это за штуковина? – с негодованием показала она на камень.

Керен поднял его со стола, подбросил и поймал, после чего положил во внутренний карман.

– Ах, всего лишь безделушка, которой я забавляю своих знакомых, – сказал он, поднимаясь со стула и направляясь к двери. Когда он остановился в дверном проеме, улыбка с его лица исчезла. – Мы поговорим еще. В следующий раз будет легче. Так всегда бывает, когда люди подпадают под действие камня. С каждым разом он действует все сильнее и сильнее. Увидимся примерно через час.

Дверь за ним захлопнулась, и послышался звук поворачиваемого в замке ключа. Элис положила руки на стол и уронила на них голову. Она чувствовала себя совершенно изможденной.

* * *

Метрах в двадцати от стены замка Уилл остановился и растянулся на земле, выбрав участок без снега. Но трава тут была вся пропитана влагой, проникшей через несколько минут через его одежду. Желание отодвинуться подальше от сырого места казалось почти непреодолимым. Но несколько лет упорных тренировок не прошли даром, и Уилл продолжал лежать не шевелясь. Двигались только его глаза. Он знал, что плащ скроет его от наблюдателей на стене. А капюшон оттенит лицо, которое иначе сияло бы, как маяк. Прежде чем пойти дальше, Уилл хотел изучить расположение часовых на крепостных стенах. С его низкой позиции стены вырисовывались на фоне неба, пусть и темного, но все равно светлее самих стен. Так он без труда заметит силуэты часовых, патрулирующих отдельные участки стен.

Часовые располагались по двое на каждой стене. Они размеренно шли навстречу друг другу с углов и встречались посередине, где разворачивались и шли обратно. На каждом углу возвышалась башня, на которой вел наблюдение еще один часовой. Эти стражники не маршировали, а стояли, прислонившись к стене, и наблюдали за тем, что происходит снаружи замка. В такую холодную ночь их согревали жаровни с углями. Об этом ему рассказал Ксандр, да и сам он видел тусклые оранжевые отблески на доспехах часовых.

Это даже к лучшему. Часовые часто поворачиваются к жаровне, чтобы погреть руки, и раскаленные угли их ослепляют. Они по-прежнему могут заметить передвижение большого отряда – в этом-то и состояла основная обязанность часовых, – но одинокий рейнджер, обученный искусству скрытного перемещения, для них практически невидим.

Посреди двора замка над всеми стенами и другими башнями возвышалась самая главная постройка. В ее окне под самой крышей до сих пор горел желтый огонек.

Первым намерением Уилла было взобраться по стене посередине и подождать, когда оба часовых пойдут в разные стороны. Но, понаблюдав за их поведением, он отказался от этой мысли. Они несли стражу уже два с половиной часа. Ксандр рассказал ему, что часовые меняются каждые три часа. В результате они уже утратили бдительность, и их движения стали более ленивыми. Вот уже почти три часа ничего не происходило, и они, как всякие люди, предполагали, что ничего не произойдет и в оставшееся время. Встретившись посередине стены, они останавливались, отдыхали и несколько минут разговаривали. С каждым разом эти остановки длились все дольше.

В такие моменты было бы удобнее всего перелезть через стену. Пока стражники стоят и разговаривают, их внимание отвлечено, а небольшой шум заглушают их собственные голоса.

Уилл еще раз оглядел башни. Часовой на левой отошел чуть вглубь – вероятно, чтобы держаться ближе к жаровне. Это означало, что несколько метров вдоль стены скрыты от его глаз. Часовой на правой башне продолжал пристально всматриваться в ночную тьму. Но от Уилла не скрылась его сгорбленная поза – по всей видимости, человек закутался в плащ от холода, и все его чувства сейчас притуплены. Взгляд его направлен только вперед. Особой опасности того, что он посмотрит вправо, нет. Уилл подумал, что можно взобраться по стене левой башни. Он подождет, пока часовые на стене завершат свой очередной проход, прежде чем встретиться в центре. Как только он взберется по стене, у него будет время перелезть через бортик и найти место для укрытия.

Он напрягся, готовый продолжить движение. Потом медленно поднялся на колени. Небо пересекали рваные облака, отбрасывая на землю мрачные тени. Подстраиваясь под их ритм, Уилл рассчитал свой рывок и стремительно бросился к замку, держась левой стороны и растворяясь в ночи.

В глухой тени у основания башни Уилл остановился. Он хотел подняться по углу между крепостной стеной и выступающей стеной башни. Отсюда его не увидит ни один из часовых. Заметить его мог разве что часовой с дальней башни метрах в тридцати. Но он даже не двинулся и, сгорбившись, продолжал смотреть в одну точку в темноте.

Уилл ощупал поверхность стены голыми руками, стянув перчатки и заткнув их за пояс. Камни, издалека казавшиеся ровными и гладкими, вблизи оказались грубыми и неровными. На поверхности было много трещин и выступов, служивших удобной опорой для такого опытного верхолаза, как Уилл. Кроме того, дополнительную опору давал сам угол. Уилл улыбнулся. На такие стены он взбирался еще в одиннадцать лет.