– Я буду с вами всегда, хоть до скончания времен, – проговорил он с улыбкой, и в этот момент все вокруг него закружилось золотым смерчем, испуская во все стороны миллионы тончайших лучей.

Неожиданно с моря задул ураганный ветер. Деревья в лесу с грохотом колотились друг о друга, словно бревна, сломанные ветки взлетали в воздух. Смерч поднял с земли опавшие листья и кружил их все быстрее, образуя некую непроглядную коричнево-красно-зеленую массу. Испачканные во влажной земле листья прилипали к их лицам; Томас сжался как только мог, приникнув к земле, а Рафа и Кейт спрятались в узком проеме между стволом упавшего дерева и жирной землей.

Воздух наполнился шумом, треском, скрипом ломавшихся веток. Эхо разбушевавшегося леса разносилось по поляне. Между верхушками деревьев перелетали голубые и красные языки пламени, ярко вспыхивая и сверкая, они перебрасывались с ветки на ветку. Весь этот шум, грохот, огни и ломающиеся ветки почти оглушали своим неистовством.

Томас поднял голову, его лицо облепила грязь и кусочки древесной коры. Он хотел посмотреть на того, кто стоял в центре смерча. Незнакомец совершенно изменился. Тряпье пастуха исчезло. Его одежда ярко светилась чистым серебром, лицо сияло, как само солнце. Томас прикрыл глаза рукой, спасаясь от ослепительного света. В какой-то момент незнакомец исчез, осталась после него лишь сума из козлиной шкуры, прислоненная к дереву. И воцарилась полная тишина, полный покой.

Рафа первым выбрался из своего убежища – из-под ствола упавшего дерева. Он проложил себе путь через завалившие его листья и ветки, оставленные смерчем. Выкарабкалась и Кейт, судорожно хватая ртом воздух. Томас лежал на земле лицом вниз, обеими руками закрывая голову, чтобы не слышать завывания ветра. Приподнявшись на колени, он посмотрел на Рафу и Кейт.

– Так это был… – спросил он, не в силах закончить фразу.

– Это был Риатама. Я знаю. Это был он, – дрожащим голосом ответил потрясенный Рафа.

– Как ты можешь быть уверен… А что, если он из тех гадких созданий, только в другом обличье? – сказала Кейт, выбирая сухие листья из волос. – Он мог убить нас этой бурей. И где он теперь, почему ты уверен, что это был он?

– Просто я знаю, и не спрашивай меня как. Его голос… и что-то такое в его глазах. И то, что он знал так много о каждом из нас, – ответил Рафа.

– Тогда мы должны поступить, как он сказал. До Уитби путь неблизкий; через два часа будет уже темно, и мы ни за что не доберемся туда до полной тьмы, – сказал Томас, поднявшись на ноги.

Кейт подняла суму из козлиной шкуры. Сума была сделана из одного куска и обшита через край толстым кожаным ремешком. Кейт заглянула в нее. Она пахла сочной травой, патокой, корицей и свежим хлебом. Кейт закрыла глаза и восторженно вздохнула. По ее лицу расплылась улыбка.

– Что там? – спросил Томас.

Она заглянула в сумку – там был еще один небольшой каравай хлеба, несколько соленых рыбешек, завернутых в муслиновую тряпицу, несколько золотых монет и маленькая серебряная фляжка. Порывшись, она нащупала на самом дне два камня. Вынув их, она увидела, что оба камня совершенно одинаковы, величиной с гусиное яйцо и абсолютно прозрачные, как стекло. Тщательно отполированные до блеска, они весили гораздо больше, чем можно было подумать, судя по их размеру. Она показала камни Рафе.

– Что это?

– Я никогда не видел раньше ничего им подобного, – сказал Рафа и, взяв один из них с ее протянутой ладони, рассмотрел камень вблизи. – Если они от Риатамы, значит, в них есть какая-то сила и цель. Положи их обратно в сумку – здесь чьи-то глаза могут следить за нами. Мне очень не нравится это место. – Он оглянулся на лес, ожидая увидеть какой-нибудь знак. – По-моему, нам следует продолжить наше путешествие. Какая дорога лучше всего?

– Если мы выйдем из леса, то можем подняться на Белую Пустошь, а оттуда есть дорога на Уитби, – сказала Кейт. – Бейтаун нам лучше бы обойти стороной. Слишком много людей нас там знает.

– А что сделаем с сумкой? – спросил Томас.

– Возьмем с собой. Здесь есть все необходимое для нашего путешествия. Это было оставлено нам не случайно, а с целью, по какой-то причине, и мне кажется, эта причина станет нам ясна, и очень скоро.

При свете свечи, стоявшей на кухонном столе, Бидл пытался смягчить боль на избитом до синяков лице с помощью небольшой влажной тряпицы, которой пользовались, чтобы вытереть жаровню от свиного жира. Каждое прикосновение пропитавшейся жиром грязной тряпки причиняло мучительную боль не только коже, эта боль проникала глубоко внутрь. Демьюрел истязал Бидла, лупил по голове несколько минут подряд, несколько нескончаемых и мучительных минут. Он избивал своего слугу, наказывая за то, что тот потерял пленников, избивал, чтобы хоть так сорвать на нем свою ярость; колотил горячей жаровней, кухонной табуреткой, а когда все это было переломано и непригодно к использованию, принялся жестоко пинать ногами.

Бидл налил себе большущую кружку своего самого крепкого пива. Оно было густое, мутное и с шапкой почти твердой пены. Он поднял кружку и осторожно поднес ее к губам. Тряпка закрывала ему нос. Он сделал глубокий вдох и тут же залпом выпил теплое пиво. Оно опалило рот и словно прилипло к горлу, когда он проглотил напиток. Он поднял глаза от стола и сквозь заплывшие от синяков щелки увидел тело глэшана, до сих пор валявшееся посреди холла. Демьюрел все еще высился за спиной Бидла, но временно прекратил избивать свою жертву, ради того чтобы продолжать истязать его попреками.

– Ты идиот! – орал он. – Как ты позволил им ускользнуть! Мне они были нужны, необходимы. А теперь они удрали и унесли с собой Керувима. Ты виноват во всем, и ты заплатишь за это еще до конца дня. – Он бешено сверкнул глазами, глядя на коротышку Бидла. – Мне пришла в голову отличная идея взять тебя вместо него, получить твою кровь вместо его. Что ты скажешь на это?

– Скажу, что это было бы облегчением, – чуть слышно прошептал Бидл.

– Что?! Что ты сказал?

– Это было бы понятнее. Мне так жаль, хозяин…

Бидл уже клянчил. Он потерял всякое мужество. От одной мысли, что остаток жизни он проведет рядом с этим человеком, ему стало дурно. Хотелось убежать, но он знал, что не успеет сделать и нескольких шагов, как Демьюрел схватит и тут же прикончит его. Он жалел теперь, что не ушел с остальными, не попытался начать новую жизнь. Ведь Кейт сказала, что у него есть возможность стать каким-то другим, стать гораздо лучше.

– Ну-ка оттащи эту тварь в подвал. Хочу посмотреть, что оно такое, – рявкнул Демьюрел.

Бидл встал от стола, избитый до полусмерти, и поплелся к оборотню. Схватив его за ноги в башмаках, он потащил его по каменному полу, а потом вниз по ступенькам, в подвал. Он не обращал внимания на шумы, пока тащил тело по полу, не заметил, что грудь покойника слегка подымается и опускается, как будто он чуть-чуть дышит. Не видел он и проблесков глэшановых глаз, не приметил легкого подрагивания его пальцев.