– А кто наследник Гюркана?

– Его племянник Мустафа. Это благородный и справедливый человек, крупный военачальник в оттоманской армии. Ему не позавидуешь: придется разгребать авгиевы конюшни, которые оставил после себя Гюркан.

– А что, если Мустафа задумает отомстить вам за содеянное?

Малек рассмеялся.

– Он скорее пришлет мне мешок золота в качестве благодарности. Жаль только, что убил негодяя не я.

– Наши дамы прекрасно с этим справились. – Габриэль не смог сдержать зевок, и прикрыл рот рукой. – Простите, но мне бы немного отдохнуть… Это были долгие полтора дня.

– Крепкого сна, Хокинс. Вы действительно заслужили отдых.

Малек обернулся, отыскал взглядом жену и детей, наслаждавшихся свежим ветром и солеными брызгами, и направился к ним.

Габриэль подумал было устроиться в одном из гамаков на нижней палубе, но не смог удержаться и спустился в свою каюту взглянуть на спящих героинь. Открыв дверь, он обнаружил, что Констанс куда-то ушла, а Рори все еще спит, окутанная как кисеей своими золотистыми волосами.

Габриэль не смог с собой справиться и поддался искушению: раздевшись, осторожно опустился на кровать рядом с Рори, и чтобы не разбудить, приобнял за талию. В его душе наконец-то воцарился мир.

Рори как раз снился гарем и Гюркан с перекошенным в ярости лицом, когда матрас рядом с ней прогнулся под тяжестью тела. Мгновенно пробудившись, девушка вдохнула такой знакомый мужской аромат, перевернулась на бок и восхищенно посмотрела на любимое лицо, ласково провела рукой по спутанным волосам и небритому подбородку. Габриэль. Ее мужчина, друг и герой.

Вздохнув с облегчением и сгорая от желания, она прильнула к нему и прошептала:

– Я так боялась никогда больше тебя не увидеть!

– Понимаю, потому что испытывал то же самое.

Габриэль крепко прижал ее к себе, и она едва не растворилась в нем, отчаянно желая, чтобы произошло наконец то, чего они оба безумно хотели, но что нельзя было осуществить. Почувствовав, что сердце забилось чаще, Рори подставила губы для поцелуя. Вспыхнувшая искра желания в мгновение ока превратилась в бушующее пламя.

Габриэль тут же жадно откликнулся на предложение, и Рори поняла, что ее желание взаимно. Дерзко развернув Габриэля на спину, она принялась сдирать с него оставшуюся одежду и через мгновение уже могла полюбоваться на мускулистую грудь и плечи. Этот мужчина такой мужественный, такой настоящий и такой желанный, что на сей раз решила идти до конца: он должен принадлежать ей.

– Только попробуй меня остановить, – проговорила она хрипло.

Габриэль попытался что-то возразить, но Рори коснулась его губ кончиками пальцев, а потом начала целовать. Скоро Габриэль перестал контролировать себя, отдавшись на волю страсти. Ему требовалось гораздо больше усилий, чтобы держать себя в руках на протяжении всего путешествия, и вот теперь, когда все преграды рухнули, он мог позволить себе отдаться чувствам. Как и она, он безумно хотел дойти до конца, но все же спросил:

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Рори провела ладонью по его плоскому животу и нежно обхватила его тугое горячее естество. Габриэль глухо застонал, и каждый мускул его тела напрягся в ожидании. Даже сама мысль, что это она вызывает у него такие ощущения, доставляла Рори несказанное удовольствие.

Не прерывая пьянящего поцелуя, Габриэль провел своими широкими ладонями по ее шее, спине, талии и ягодицам. Тонкая воздушная ткань турецкой нижней туники легко скользнула вверх, и он коснулся кончиками пальцев обнаженной женской плоти. Теперь, когда никаких барьеров между ними не осталось и кожа соприкасалась с кожей, Габриэль хрипло выдохнул, быстрым движением уложив Рори на спину:

– Сейчас, моя радость!

В следующее мгновение его умелые пальцы оказались в самых откровенных местах, но если раньше они действовали осторожно, то сейчас явно хотели раздразнить, заставить желать большего.

В последние несколько недель плавания они проводили ночи вместе и хорошо изучили друг друга, так что знали, какие прикосновения и ласки доставляют максимальное наслаждение. И вот теперь Габриэль беззастенчиво пользовался полученными знаниями, чтобы заставить Рори сходить с ума от желания.

– Мы и так ждали слишком долго! – выдохнула Рори, ощутив, что собственное тело больше ей неподвластно. – Я больше просто не вынесу!

Габриэль навис над ней, раздвинул коленом ноги, и в следующее мгновение Рори почувствовала давление и дискомфорт. Он не торопился, давая ей возможность привыкнуть к этому новому ощущению, но она резко подалась вперед, будто именно этого так жаждала с самой первой их встречи, и вместе со жгучей болью ощутила внутри своего естества горячую пульсацию.

Вскрикнув, она прижалась к нему сильнее и принялись двигаться в унисон в безумном ритме безудержного желания. Да, да, да… Именно так, до тех пор пока по ее телу не прокатилась невероятно чувственная дрожь от совершенно новых, неизведанных ранее ощущений. Глухой звук, вырвавшийся из горла Габриэля, когда из его сильного тела выплеснулась в ее разгоряченное пульсирующее лоно семя жизни, было для Рори манной небесной. Мужчина и женщина наконец слились.

Когда они, задыхаясь, пытаясь поймать хоть глоток воздуха, расцепили объятия, обжигающая страсть уступила место покою и нежности. Перекатившись на бок, Габриэль прижал Рори к себе и с чувством признался:

– Не могу поверить, что это все-таки произошло: то, чего я безумно хотел, о чем мечтал.

– Как давно я мечтала расстаться со своей девственностью, от которой одни только неприятности! – рассмеялась Рори.

Габриэль откинул волосы с ее вспотевшего лба.

– Что верно, то верно, но предупреждаю: теперь у тебя нет другого выхода, кроме как выйти за меня замуж. И чем быстрее, тем лучше.

Рори будто окунули в холодную воду. Она, конечно, знала, какие последствия могут иметь занятия любовью, но, охваченная страстью, совершенно об этом не думала. И вот теперь здравый смысл возобладал над зовом плоти и в душу закрались сомнения.

– Ты уверен, что хочешь связать себя узами брака именно со мной: скандальной, порой неуправляемой? Ведь я кого угодно могу свести тебя с ума.

– Только в самом лучшем смысле этих слов. – Габриэль улыбнулся и нежно провел пальцами по ее волосам, убирая с лица спутавшиеся пряди. – Все было предрешено с того самого момента, как я впервые увидел твой портрет в медальоне леди Лоуренс. Я понимал, что должен ей отказать, но мне была непереносима даже мысль, что такой светлый, полный жизни ангел проведет остаток своих дней в гареме. У меня и в мыслях не было, что между нами могут возникнуть какие-то чувства: все, о чем я думал, – это вернуть тебя в лоно семьи.

Теплые губы Габриэля коснулись ее виска.

– А теперь, когда я тебя узнал, мое сердце разрывается на части при мысли, что мог тебя потерять.