Мне надоели эти стенания, хотя Даня был прав. Он даже раздеть меня не сможет – с одной рукой. Ну и что? Зато у меня действуют две. И в самом нужном месте у него все функционирует исправно – я это только что ощутила. Ощутила – а потом отступила назад и стянула футболку. И обернулась.

- Ты сможешь одной рукой расстегнуть застежку?

Ответом мне стали щелкнувшие крючки. Его пальцы медленно скользнули по левому плечу, потом по правому. Ну вот, с одеждой до пояса мы справились.

Он целовал мне шею, отодвинув в сторону волосы. Целовал плечи, опаляя их горячим дыханием. А потом его рука накрыла мою грудь. Жаль, что всего одну. Но одна – это лучше, чем вообще ничего.

Если честно, мне и одной было вполне достаточно. Потому что дыхания не хватало. От того, как его рука гладила шею, плечи, грудь, живот. А потом Данил обнял меня крепко поперек живота и прошептал в шею.

- Знала бы ты, как я хочу взять тебя на руки. И отнести в постель.

- Еще успеешь. Я подожду, - я накрыла его ладонь своей, переплела пальцами и обернулась. –Пойдем.

Я безошибочно нашла дорогу с серо-белую спальню. И странным образом не чувствовала никакого смущения от того, что на мне до пояса не было никакого одежды. В эту новогоднюю ночь все не так, как обычно. И потом – относительно наличия одежда на Дане – это временно. Мы остановились с Данилом друг напротив друга, и я принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. А потом помогала ему аккуратно стащить рукав со сломанной руки. Когда я взялась за ремень, Даня перехватил мои руки.

- Если я еще раз услышу «Я сам» - клянусь, я применю насилие!

- Лиля…

- Ну пожалуйста… - я коротко прижалась к одуряющей пахнущей шее. Из-под медикаментозного запаха пробивался его аромат – его, Данин. – Я прошу тебя. Позволь мне раздеть тебя. Я… очень хочу этого.

Дернулся под моими губами кадык. Пальцы на ремне разжались.

- Сначала ты.

О, я даже не стала спорить. Вместе с Данилом Доценко в мою жизнь вернулось чувство, что я ничего не контролирую. Что все идет куда-то само собой. Рядом с ним меня несет куда-то. Только сейчас казалось, что несет нас уже вдвоем.

Свои джинсы вместе с бельём я сняла так, будто они на мне горели. По крайней мере, сейчас я без комариных укусов и со свежей эпиляцией. Да и вообще, если честно, мне было все равно. Я собиралась заняться важным делом – раздеть Даню.

Я довольно ловко расстегнула ремень, а вот собачка молнии поддалась с трудом. Я опустилась на колени, стаскивая вниз его джинсы, придерживая их, пока Даня вытаскивал из штанин ноги. На нем остались только трусы. Но перед тем, как снять их, я потянулась к его руке – той, что была в фиксаторе, и поцеловала кончики пальцы, прошептав им: «Прости». А потом потянулась к резинке боксеров.

- Я сам.

- Тогда секс – тоже сам, без меня.

В темноте его смешок прозвучал невероятно сексуально. А трусы я стащила как могла аккуратно и быстро. Я вдруг поняла, что в том, чтобы стаскивать трусы с мужчины, есть какая-то прелесть. Неизъяснимая, угу.

Даня мне этими мыслями не дал насладиться, он потянула меня за плечо наверх. И снова обнял – но теперь между нами ничего не было. Ничего, понимаете? Ни стены, ни одежды. И прижиматься к обнаженному ему было обморочно сладко. Только я все время мысленно говорила себе: «Ребра. Рука. Не смей делать ему больно». А Даня шептал мне на ухо – все так же горячо и сбивчиво.

- Лилечка, я прошу тебя, выполни мою просьбу, пожалуйста…

- Все, что угодно, - неосмотрительно пообещала я. Он поцеловал меня – влажно, глубоко, жарко. А потом так же на ухо озвучил свою просьбу. В принципе, в ней не было ничего такого уже экзотического. Но и смысла ее я тоже не понимала. Мы будем заниматься этим по-собачьи? Или… что? Господи, я все-таки нуб.

Даня провел дрожащей рукой по моей спине.

- Пожалуйста… Я тебя очень прошу… Я по-другому не смогу…

Ну раз так просят… И я опустилась на кровать. Так, как просил Даня – на колени, лицом к стене и прижавшись к стене ладонями.

- Ноги чуть шире, - раздалось сзади хриплое. И какой-то шорох слева. Соображать у меня уже не очень получилось, но ноги я поставила, как велено. И после этого между коленей скользнула гладкая подушка. А когда я опустила взгляд, то увидела, что на этой подушке устроился Даня.

Все мои уверенность и раскрепощенность куда-то тут же делись, мне кажется, я мгновенно покраснела вся – от лица до пяток. Мою попытку дернуться пресекла мужская рука, легшая мне на ягодицу.

- Ты мне обещала, Лиля.

Я же не знала, ЧТО ИМЕННО я пообещала! Не предполагала, что окажусь в таком положении! Я стою на коленях, широко их расставив. А между моих коленей находится голова мужчины. Вот прямо лицом напротив тщательно эпилированного глубокого бикини. И я смотрю ему в глаза. А он смотрит мне в глаза. Находясь между моих ног.

К этому меня жизнь точно не готовила. Но изменить я уже ничего не могла. Я шевельнуться не могла – даже тогда, когда Данина рука соскользнула с моей попы. А он быстро свернул у себя под головой подушку, лицо его поднялось еще выше и… и его губы коснулись меня ТАМ.

На этом связность рассказа прервется. Потому что со мной это случилось впервые. Потому что я вообще не подозревала о таких ощущениях, и у меня для них не было слов. Когда Даня целовал меня в губы, я теряла голову. Когда он поцеловал меня внизу, я потеряла себя целиком. Вместе со стыдливостью и всем прочим прекрасным багажом. Да, я стонала и кусала губы. Да, мои берда сначала дрожали, а потом начали двигаться в каком-то незнакомом мне ритме. И Даня придерживал меня за бедро, чтобы я не слишком ерзала. А я… а мне… Единственная мысль, которая каким-то невероятным образом осталась у меня в голове: что бы ни произошло дальше – а дальше, судя по всему, меня ждало что-то еще более необыкновенное – так вот, там, в этом дальше, мне надо непременно и обязательно устоять на коленях. И не рухнуть Дане на лицо своим горячим, пульсирующим, насквозь мокрым и глубоко эпилированным бикини. Это даже для меня перебор.

Кто молодец? Я молодец. Я на коленях устояла. Правда, в момент моего первого в жизни оргазма руки мои совсем ослабели и разъехались. И я приложилась лбом о стену – так, что перед глазами засветилась персональная гирлянда. Но мне было все равно. Какое-то время мне было все равно. И парадом командовала Даня. Он выбрался из-под меня, потянул меня на себя, снова обхватил здоровой рукой поперек живота, прижимая спиной к своей груди. И снова целовал шею и плечи, и шептал, шептал, шептал. Слов я не различала, а его тон заставлял меня умирать от нежности.

Когда способность различать слова вернулась ко мне, я разобрала, о чем там шептал мне мой Данечка. А Данечка умолял меня еще постоять на коленках, потому что он умрет прямо сейчас, если не получит меня. А иначе у меня никак не получится, Лиля, я так тебя хочу, ну пожалуйста, тебе же было хорошо, я почувствовала, Лиля, обещаю, тебя будет снова хорошо, клянусь…