– Ты что, дурак? – спросила Тоска голосом моей мамы.

И я даже понял, что она сейчас скажет. Она скажет: «А если бы другие с девятого этажа стали прыгать, ты бы тоже прыгнул?»

– А если бы все с девятого этажа стали прыгать, ты бы тоже прыгнул? – не подвела меня Тоска.

– Надо быть ближе к народу, – огрызнулся я. – А то некоторым свойственно замыкаться в башне из слоновой кости...

– Мой дядя работает в клинике, они все это удаляют, – Тоска ткнула в моего кита. – Я тебя запишу на прием, пока она не въелась по-хорошему.

– Тоска, Тоска, – улыбнулся я. – Не думаешь ли ты, что я дошел до того, что стал делать татуировки?

– Я не думаю, я вижу, – Тоска опять ткнула меня пальцем в плечо.

Я плюнул на ладонь и протер свой левый бицепс.

– Набор «Тату для всех», – сообщил я. – Универмаг за углом. Черепа, мертвецы, цепи разные. Вот и кит тоже оказался. Детям от восьми лет.

– А не сходит, – усмехнулась Тоска.

Я взглянул на свою татуировку. Она действительно не сходила. Видимо, краска была водостойкая.

– Плюнь ты, – попросил я Тоску.

– А чем моя слюна отличается?

– Наверняка ядовитая...

Тоска фыркнула, развернулась и двинулась к выходу из парка.

– Так что ты говорила о деле? – крикнул я ей вслед.

Конечно же, она вернулась.

Дело оказалось довольно обычным. Во всяком случае, так мне показалось на первый взгляд.

Надо было оказать помощь широкого профиля. Как всегда. Правда, в качестве нашего клиента на этот раз выступала баба Надя, родная бабушка Тони.

– Ну, что там стряслось? – спросил я у Тоски. – Только не говори, что у твоей бабушки взбесились патиссоны.

– Патиссоны не взбесились. Их бабушка вообще не выращивает, тут другое...

Тоска принялась рассказывать.

Деревня, в которой в августе отдыхала Тоска, располагалась рядом с небольшой речушкой. И деревня и речушка носили общее довольно прозаическое название Сорняки...

– Ну да, – я хлопнул себя по лбу, – точно, Сорняки. У меня же что-то мусорное в голове вертелось...

– У тебя там мусорная карусель, – съязвила Тоска и продолжила свой рассказ.

Деревенские жители очень гордились своим населенным пунктом и ревностно относились к толкованию его имени. Они наотрез отказывались связывать название Сорняки с растениями, произрастание коих на определенных участках огорода не только нежелательно, но и вредно. Местные краеведы говорили, что издавна низменные места, частенько заливаемые водой, называли «сор», а деревня как раз в таком месте и находится. А некоторые краеведы в своих изысканиях заходили так далеко, что связывали местную речку с рекой Сорогой из былины о Чуриле Пленковиче.

Другим предметом гордости местных жителей были яблоки. Опять же легенда рассказывает, что давным-давно, в двадцатых годах прошлого столетия, в эту забытую всеми глушь были привезены экспериментальные саженцы яблонь, выведенных самим Мичуриным[20]. И вот уже на протяжении многих лет местные жители добросовестно выращивают эти яблони и с удовольствием поедают выросшие на них плоды. И продают тоже. Вкусовые качества этих яблок якобы настолько высоки, что с ними не могут сравниться ни одни привозные. Ни кубинские, ни американские, ни болгарские, ни тем более молдавские. И даже более того, нигде в мире не выращивают подобный сорт яблок, поскольку он смог прижиться только в деревне Сорняки. Земля там какая-то необычная.

И все до последнего времени было благополучно, пока не объявился... оборотень.

Я вздохнул. Какая скука. Оборотень. Неужели нельзя было придумать чего-нибудь более интересного? Хорек-убийца, маньяк-филателист. Нет. Оборотень. Оборотень, и все тут. Как примитивна человеческая фантазия!

– Это к Буханкину, – сказал я. – Он обрадуется. Я по вервольфам не спец...

Тоска отвернулась.

– Наверняка бродячая собака, – сказал я. – У старушек буйная фантазия, в их возрасте это простительно. Скучно им, вот они и начинают придумывать. Телевизора насмотрятся еще... Ну, ты же знаешь. Оборотни встречаются так редко, что их пора в Красную книгу заносить.

– Тем лучше, – ответила Тоска. – С бродячей собакой легче справиться. С оборотнем мы, кажется, дела еще не имели?

Я таинственно промолчал.

– Так или иначе, будет интересно, – сказала Тоска. – А вдруг настоящий попадется?

– Вряд ли, – сказал я. – Но если попадется, я прибью его голову над монитором. У меня там как раз обои отклеились... И вообще, ты лучше не болтай без дела, рассказывай, что там дальше, я уже весь обратился в слух.

– Рассказываю. Оборотень уже успел напасть на двух старушек. Но они как-то особенно не пострадали. Одну в больницу с психическим припадком чуть не увезли, у другой тоже нервы на пределе. И наверное, нападет еще. Всем известно, что у бабушек слабое здоровье и напугать их ничего не стоит...

– Погоди, погоди, ты говоришь, что там яблок много растет?

– Ну да. Там раньше колхоз даже яблочный был. «Ленинский пусть» назывался.

– Какой еще «пусть»? «Ленинский путь», наверное?

– Ну да, «Ленинский путь». Они эти яблоки даже в Кремль поставляли, к правительственному столу. Повышенной сочности. Говорят, сам Брежнев...

– Надо ехать, – перебил ее я. – Теряем зря время.

Это я прямо тут решил. Последняя неделя августа – пусть она пройдет весело.

– Куда ехать?

– Куда-куда, в Лопухи твои.

– В Сорняки, – поправила Тоска.

– Не вижу разницы. Так или иначе – в городе нам с этой загадкой не разобраться. Двигаем. У тебя деньги есть?

– Ну...

– Ты тоже жадина. Твою бабушку терроризирует ликантроп[21], а тебе жалко какой-то ничтожной тысячи рублей! Ну, может, двух от силы. За рассказ о твоих приключениях ты выручишь гораздо больше. Кстати, когда мы будем лицезреть-таки первую книгу?

Тоска не ответила.

– Поедем сегодня, а? – предложил я. – Чего дожидаться-то? Душа просит отдохновения. Простые русские просторы...

– Сегодня так сегодня, – Тоска поднялась со скамейки. – Поезд в восемь вечера.

– В двадцать ноль-ноль. В нашем деле важна точность, не забывай...

Я хотел еще сказать о точности, но Тоска уже убегала вдоль по аллее. Девчонки так нетерпеливы, просто не могу.

Я же не спешил. Времени на сборы оставалось еще много, а спешка полезна лишь при списывании контрольных по алгебре. Поэтому я вернулся домой, плотно пообедал, принял ванну, прочитал газету и приступил к подготовке.