Решил, что второй вариант ближе. С чего бы рикс стал ему угрожать?

– Я сейчас, – сказал он новообретенным родственникам и зашел в избу – переодеться.

По зрелом размышлении решил снятую с квеманского вождя куртку, местный «бронежилет», не надевать. И шлем тоже. Нацепил трофейный пояс непомерной ширины, к поясу привесил тесак и «рэмбу», выживательный ножик. На шею хронометр нацепил. На местных жителей хронометр производил убойное впечатление: днем блестит, ночью светится, циферки мигают, стрелки двигаются…

Поверх всего этого «великолепия» накинул плащ из красной парашютной ткани. С точки зрения нормального человека – натуральный клоун, но местным должно понравиться. Им – чем ярче и пестрее, тем лучше. Вот и братья Фретилычи аж рты открыли в восхищении. Эх, им бы телевизор показать или почти новую сотую «авдюху», которую Алексею из Германии полгода назад пригнали… Эх! Да… – Коршунов печально вздохнул.

– Пошли, – сказал он. – Рикс ждет.

Одохар «съехал» с холма и теперь квартировал у Фретилы. Дружинники тоже разбрелись по уцелевшим дворам. Все они были или сами здешние, или родственники здешних. Вот уж воистину родовой строй.

Внешний вид Коршунова риксу понравился. Особенно плащ и хронометр. Плащ восхитил – таких ярких красителей здесь не водилось, а хронометр заинтересовал. Коршунов отметил в уме: надо бы Одохару кусок парашюта подарить.

– Добро тебе, рикс, – поприветствовал Коршунов.

– Добро и тебе, Аласейа.

Домочадцы Фретилы вкупе с прочими любопытными по ту сторону плетня с интересом внимали.

Одохар окинул взглядом «зрителей», хмыкнул:

– Пойдем, Аласейа, – и, со значением: – Это разговор двоих.

Они вышли с подворья, и Одохар решительно направился к холму. Вопреки ожиданиям Коршунова, никто за ними не увязался.

– Ты не нашел своего друга-героя, Аласейа, – утвердительно произнес рикс. – Будешь искать?

– Буду, – ответил Коршунов. – Не сейчас. Позже.

– Понимаю. – Одохар шагал быстро, размашисто, совсем не так, как ходят во время прогулки. Но рикс всегда так ходил. – Понимаю. Ты герой. Но ты – один. Квеманов много. Даже Иббе-вутье не победить всех квеманов.

Коршунов слыхал это имя и знал, что вутья – что-то вроде берсерка. Вероятно, рикс сказал ему комплимент.

– Даже герою нужна дружина. Я дал бы тебе воинов, Аласейа, – сказал Одохар. – Я знаю, что ты удачлив. В нищем селении большую добычу взял, пленников всех своих обратно привел.

– Твои воины хорошо бились, – тоже решил польстить Коршунов.

– Они всегда хорошо бьются, – отмахнулся Одохар. – Храбрости воинов мало. Удача вождя нужна. Ты удачлив. Я дал бы тебе воинов, чтобы отыскать твоего друга Гееннаха, но не могу. Я большое дело задумал, Аласейа. Большой поход. Не один я пойду. Другие вожди тоже пойдут. Не одни лишь гревтунги. Герулы пойдут. Боранов позовем. Большое войско поднимем. Богатую добычу соберем. И славу немалую… – Рикс остановился, заглянул в глаза Коршунова: – Пойдешь со мной, Аласейа?

У Коршунова чуть не сорвалось: «Да», но он вспомнил, как Генка когда-то сказал: «Никогда не говори „да“ сразу. Сначала подумай. А если думать не о чем, просто помолчи».

Поэтому Коршунов молчал, и Одохар, видимо, решил, что собеседник колеблется.

– Твой друг – великий воин, – сказал он. – Сам Овида-жрец так сказал. Не станут квеманы такого воина губить. И боги их не станут. Вернемся из похода – сам к квеманам пойду. Не отдадут Гееннаха добром, силой возьмем… Пойдем со мной в бург, Аласейа! Пойдем со мной в великий поход! Я тоже удачлив, но и твоя удача пригодится! Больше удачи лучше, чем меньше! – Рикс улыбнулся. – Что тебе здесь, Аласейа? Вон и родичи твои со мной в бург пойдут. Фретила тебе телегу даст: добро везти. Я слыхал, у тебя много добра, Аласейа?

«Интересный вопрос», – подумал Коршунов. Ответил осторожно:

– Кое-что есть. Не так уж много.

Одохар расхохотался.

– Вижу, не зря Фретила с тобой породнился, – заметил он. – Такие, как он и ты, бедными не бывают. Таким люди сами дают и спрашивают: не мало ли дали?

«Твои бы слова – да в уши каким-нибудь питерским банкирам, – подумал Коршунов. – А еще лучше московским…»

Тут он вспомнил, что нет больше ни банков, ни банкиров и от всего прежнего остался только спускаемый аппарат, утопший в здешнем болоте, да Генка Черепанов – неизвестно где… Вспомнил и опечалился. Но виду не показал.

– Благодарю тебя, рикс, за приглашение, – произнес он ровно. – Я поеду с тобой в бург. И в поход с тобой пойду… Если не передумаешь.

– Мое слово крепко, как древко копья Вотана, – с легкой надменностью произнес Одохар. – Иди собирайся. Завтра поутру уходим.

Самым ценным предметом, оставшимся от ТОГО мира, безусловно, была аптечка. Антибиотики, стимуляторы и транквилизаторы, обеззараживающие и дезинфицирующие средства, витамины, даже сыворотка от змеиного яда. А вот самым ценным с точки зрения мира ЭТОГО, несомненно, являлся парашют. Хотя и прочие предметы были весьма ценными. Например, два отличных компаса. Ножи, фляжки, «пингвин», шестнадцатикратный монокуляр (к счастью, без электроники, голая оптика), спальники, крохотная палатка. И даже кучка вроде бы бесполезной электроники, вроде компактного газоанализатора. Все имущество ОТТУДА, за исключением парашюта, уместилось бы в одном рюкзаке, а весило вообще пустяки. Поскольку те, кто комплектовал снаряжение, боролись за каждый грамм веса. Но кроме имущества «небесного» у Коршунова имелись и «земные» богатства. Трофеи, взятые во время набега на квеманов: тройная доля, причитавшаяся Алексею, формальному командиру. Одного только «сырого» железа – почти три пуда. Железо Коршунов уже «пристроил»: договорился с Травстилой, который тоже ехал в бург вместе с Одохаром. Но доставка – на Коршунове. Еще – приданое Рагнасвинты. Два бочонка, набитых всяческим барахлом, несколько мешков зерна, пудовая «упаковка» меда. Все принято Коршуновым, можно сказать, «по описи». Пришлось. Иначе Фретила обиделся бы смертельно. Так что телега, предоставленная тестем (на время, как было особо подчеркнуто), оказалась нагруженной под завязку. Кроме того, Коршунов обзавелся конем. Коня, крепкого рыжего мерина, сторговали для Коршунова вместе с упряжью Сигисбарн с Книвой. Выглядел мерин так себе, но братья утверждали, что конь хорош. Алексей не спорил: он разбирался в лошадях примерно как братья – в мотоциклах. Стандартную местную упряжь Коршунов дополнил собственным новшеством: стременами. У некоторых дружинников новация вызвала улыбки. Мол, если кто верхом ездить не умеет, так все равно свалится, а от этих висюлек только хуже будет. Нога, например, застрянет… А вот рикса идея весьма заинтересовала. Он даже самолично их попробовал, проехавшись на коршуновском мерине. И заявил, что для обычной езды от стремян проку немного, а вот для боя они могут быть очень полезны: это ж совсем другой удар получается, если ноге есть во что упереться. Одобрил, одним словом.