Парфеновские борзые рвут подметки, или Гангстеры с телекамерой

…Газета «Версия» в блоке материалов под названием «Игорный бизнес контролю не подлежит» опубликовала мою статью «Миллион за крупье». Статья, основанная на личном, к сожалению, игрецком опыте, вызвала широкий резонанс. Раздался звонок из НТВ. «Софья Гудкова, – представилась дама, – из «Намедни». Мы просим вас согласиться на участие в передаче, тоже посвященной игровой теме». «Подумаю», – ответил я. Мой огромный опыт общения с TV предостерегал: позовут и беспардонно изваляют в грязи. Спасает только прямой эфир, где твои мысли и слова нельзя исправить, исказить, оборвать, урезать. Через день снова звонок: «Вас не обманут, мы хорошие люди, ведущий наш, Вадим Такменев, – порядочный человек». Что делать? Человек слаб: я согласился, каюсь, клюнув на сладостные речи.

Снимали меня, как голливудско-мосфильмовского героя: на съемной даче под Москвой, в казино «Европа», на работе в «Версии», при встрече с юной астрологиней. Вроде бы при честно задуманном репортаже выходил интересный материал. Как человек откровенный (а откровенность, увы, ныне почти порок) я искренне отвечал на вопросы ведущего. Потом звонил ему по телефону, интересуясь, каким получается сюжет? «Все прекрасно, – бодро отвечал Такменев, – вы у нас главный герой».

Да, я, конечно, не ждал, что меня поставят на пьедестал. Ведь тема-то сама по себе тяжелая и больная! Но каким же предстал перед зрителем я, известный советский, российский журналист, писатель, лауреат, объездивший полмира, общавшийся с вселенской элитой!

Скажем, бедный, ни разу не видевший стодолларовую купюру зритель ошарашивается картинкой: журналист-игрок входит в роскошную залу, крупье подвигает ему гору жетонов общим достоинством в три тысячи долларов и через десять минут они проиграны. На самом деле, г-ну Такменеву для правдоподобности надо было, чтобы эти три тысячи я вынул из своего кармана. И я для картинки под камеру воспользовался фишками казино «Европа», которое любезно предоставило съемочной группе возможность показать зрителям интерьер игорной залы и сам процесс игры. Так вот, потом за кадром репортер объявил на всю НТВэшную аудиторию, что Медведев эти деньги занял и тут же проиграл. Простите, в прошлые времена за такую «невинную» ложь канделябрами били. Закадровым текстом можно как угодно манипулировать. В угоду рейтинговой теме, в услужение начальству можно ляпать абсолютно все, что угодно, подавая фрагменты беседы в контексте любого бреда. Многие мои знакомые, смотревшие «Намедни», были поражены необоснованными, из пальца высосанными инсинуациями в мой адрес. Камера снимает момент поворота ключа в двери перед моим выходом из дома, а воспаленному мозгу автора репортажа мерещится, что я направляюсь на интервью с очередным известным персонажем с тем, чтобы взять у него в долг. Мистификатор читает мысли?! Но обладая такими феноменальными способностями, ему стоило бы перейти в другую тоже на три буквы контору, где и вправду учатся читать дурные замыслы сограждан. А вот другой фрагмент. Крупно показывается кухня, открытый пустой холодильник. Зрителю дают понять – вот до чего докатился известный в прошлом журналист! У него даже поесть нечего, все проиграно. А доверчивый телепотребитель и предположить не может, что мои холодильные закрома пусты по объективно уважительной причине – закупив перед съемкой в дорогом столичном магазине всякой закусочной вкуснятины и бутылку виски, я все это добро выложил на стол ради встречи гостей. Неплохо мы выпили и закусили! Как назвать этот ваш иезуитский трюк, господа хорошие из НТВ?

Еще эпизод, который, кстати, я подарил «Намедни», – сжигание в саду вываленных из корзины бумаг. Утверждаю, что я сжигал использованные расшифровки и черновики последних, уже опубликованных интервью. Господин же из конторы вранья во всеуслышание заявил, что я сжигаю долговые расписки и послания от кредиторов. Нет предела телеподтасовкам телевралей!

Подозрительным было то, что прикрепленный к карману моей рубашки микрофон не вынимался все часы съемки, таким образом, записывались все реплики, которые я произносил, конечно же, не для публики. Когда я сделал по этому поводу замечание, меня успокоили: «Не волнуйтесь, нам так удобно». Конечно, им удобно было потом монтировать по словечку, по фразе материал, чтобы выстроить задуманное…