Однако он успел заложить прочные основы. Командование 39–й эскадрильей принял Ларри Гейн. Он настолько отличался от Гиббса, насколько это было возможно в принципе. Однако он был прирожденным пилотом торпедоносца. Уже в Абботсинче он проводил свои атаки прямо в хрестоматийном стиле, не предпринимая маневров уклонения, не обращая внимания на огонь зениток. Казалось, он просто не видит помех. Никто не думал, что Гейн уцелеет. Однако он командовал своей эскадрильей до самых последних операций «Бофортов» и остался жив. Гейн добился такого же идеального взаимодействия со своим штурманом МакГарри, какое отличало Гиббса и Кресуэлла.

В начале октября 39–я эскадрилья была отозвана с Мальты для короткого отдыха. Пока они находились в Египте, началась битва за Эль Аламейн. Роммель был прижат к стене.

Монтгомери при Эль Аламейне пытался убедить Роммеля, что главный удар будет нанесен на юге, а сам собирался нанести его на севере. Роммель не попался на удочку, однако он не мог совершенно игнорировать угрозу своему южному флангу. Хотя он совершенно правильно угадал, где будет нанесен главный удар, оставить южный фланг полностью без защиты он тоже не мог.

Монтгомери предпринял диверсию на юге, а потом начал наступление на Эль Аламейн. Предполагалось, что теперь Роммель соберет на севере все свои моторизованные части, чтобы отбросить англичан назад мощной контратакой. Однако для этого он не имел бензина. У него не хватало топлива даже на то, чтобы поддерживать движение между Триполи и линией фронта более чем 2 или 3 дня.

При таких условиях снимать войска с южного фланга было крайне опасно. Положение с топливом не позволяло Роммелю вести маневренный бой дольше 2 дней. После этого ему не удастся перебросить танки на юг, даже если Монтгомери и нанесет удар там.

Тем не менее Роммель все—таки решил перебросить под Эль Аламейн всю 21–ю танковую дивизию и половину армейской артиллерии, чтобы встретить генеральное наступление. Он полностью сознавал, что на юг они уже не вернутся. Это произошло 25 октября. Одновременно Роммель сообщил Гитлеру, что битва будет проиграна, если положение с топливом не улучшится незамедлительно.

Тем временем до Гитлера и Муссолини наконец дошло, что перед Африканским Корпусом встала угроза уничтожения, если его моторизованные соединения не получат топливо. В дело были пущены дополнительные корабли, даже подводные лодки и военные корабли, привлекли гражданскую авиацию. Но, к разочарованию Роммеля, транспорты направлялись в Бенгази, хотя многие из них имели сильное сопровождение и мощное вооружение. Итальянцы стремились держать их подальше от британских торпедоносцев. Чтобы доставить топливо из Бенгази, требовалось время, и, что самое главное, это приводило к добавочному расходу того самого бензина. Поэтому Роммель потребовал, чтобы танкер «Прозерпина» (5000 тонн), который уже находился в море с 3500 тонн бензина, и транспорт «Тергестеа» (6000 тонн) были направлены прямо в Тобрук. Вместе с ними шел маленький 900–тонный транспорт. На «Прозерпине» находился самый крупный груз бензина за последние месяцы.

Во второй половине дня 26 октября танкер «Прозерпина» вместе с 2 транспортами в сопровождении 4 эсминцев успешно пересек Средиземное море и уже находился на подходах к Тобруку. Высокопоставленные германские офицеры собрались на скалистом берегу возле Тобрука, дожидаясь прихода танкера.

Роммель ждал, что англичане произведут перегруппировку перед началом генерального наступления. (Монтгомери собирался начинать ночью 1 ноября.) Он с тревогой ждал сообщения о приходе танкера. Англичане были необычайно осторожны и нерешительны. Они боялись, что Роммель сосредоточивает свои танки для встречного удара.

В Египте находились 3 эскадрильи «Бофортов» — 39–я, временно отозванная с Мальты; 42–я, которая никак не могла попасть на Дальний Восток; и 47–я, недавно сформированная и наконец превратившаяся в эскадрилью первой линии. Однако 42–я эскадрилья передала свои самолеты и экипажи 39–й и 47–й. Кроме «Бофортов» имелось несколько ночных «Веллингтонов».

Сводная 42/47–я эскадрилья «Бофортов» базировалась в Шандуре в Зоне Канала. Ее аэродром подскока находился в Гианаклисе, в 5 милях южнее Александрии. Все в Египте знали, что готовится нечто грандиозное. Новое наступление должно было выкинуть Африканский Корпус из Египта и Киренаики. 42/47–я эскадрилья имела всего 6 недель, чтобы стать боеспособной частью. Летчики большую часть времени провели, модернизируя свои самолеты.

Одной из проблем «Бофортов» был Тобрук. Этот порт находился вне досягаемости самолетов с Мальты. Торпедоносцы из Египта, используя передовые аэродромы в районе Александрии, с трудом дотягивали до него. Поэтому большая часть вражеских кораблей шла в Бенгази, где им не угрожал никто, кроме тяжелых бомбардировщиков. Но всегда оставалась возможность, что необходимость заставит немцев вести корабли прямо в Тобрук. Если такое случится, 42/47–я эскадрилья хотела быть наготове.

В Англии в нормальных условиях крейсерская скорость «Бофортов» составляла 140–150 узлов. Однако на Среднем Востоке, развивая ту же мощность, моторы не могли обеспечить скорость выше 120 узлов. Частично это происходило из—за различий в атмосферных условиях, частично из—за множества модификаций, которые вносились в самолеты, чтобы позволить им действовать в условиях пустыни.

Главной причиной снижения скорости были песчаные фильтры, которые торчали над плоскостями. Пристроить их внутри воздухозаборников никак не удавалось. В Шандуре на эти фильтры приспособили жестяные обтекатели, что значительно повысило скорость самолетов.

Вторая модификация была очень простой. С самолета снималась стандартная решетчатая антенна радара и устанавливалась самопальная. Это был простой железный прут с крестовиной. Его приделывали к центроплану, и он торчал перед передней кромкой крыла. Существовали некоторые сомнения, что подобное примитивное приспособление будет работать. Однако оно показало себя в деле ничуть не хуже фабричного предшественника, а скорость самолета еще более увеличилась.

Третья модификация заключалась в снятии громоздкого остекления пулеметной турели. Вместо него ставили невысокий жестяной барбет. Стрелки начали чувствовать себя довольно неуютно, зато самолет прибавил еще несколько узлов к своей крейсерской скорости.

Все это заставило провести серию летных испытаний. Однако никто не запрашивал разрешения командования на эти переделки, оно даже не подозревало об этом. Каждая эскадрилья занималась модернизацией своих самолетов самостоятельно без всяких разрешений. Прохождение бумаг по официальным каналам отняло бы несколько недель, а решающая битва была уже на носу. Поэтому было решено предъявить модернизированный самолет на передовом аэродроме Гианаклиса командиру группы взаимодействия с флотом вице—маршалу авиации сэру Хью П. Ллойду, поставив его перед фактом.

На Ллойда переделки произвели впечатление. Не только потому, что самолет получил добавочные 10–15 узлов скорости и 50–100 миль дальности, но и благодаря проявленной летчиками энергии и изобретательности. Командир эскадрильи вернулся в Шандур с разрешением внести такие же изменения в конструкцию 8 самолетов.