холодная и без сознания, ко мне на руки. Я разорвал ее платок и перевязал рану. С трудом удалось мне привести ее в чувство. Но и у меня также потемнело и замерцало в глазах, я совсем позабыл о своей ране и через мгновение заплатил за это, почти лишившись чувств. Розалия позвала на помощь. Из зарослей вновь появились женщины. Меня, поддерживая, отвели в замок. Здесь, почти в бессознательном состоянии, меня уложили в постель, и я вскоре задремал, утомленный удовольствиями при столь бесконечно разнообразных обстоятельствах.

* * *

Наутро, очнувшись после сладчайшего, живительного сна, я увидел Якоба, сидящего подле моей постели.

— Вы очень долго спали, Карлос, — сказал он мне. — Чувствуете ли вы себя теперь достаточно бодрым, чтобы разговаривать со мной?

— Отчего же нет, мой друг, мой спаситель!

— Спокойней, милый Карлос, выслушайте же меня, и мы поговорим рассудительно и хладнокровно. Вы считаете меня своим другом, и лишь от вас зависит, буду ли я для вас таковым на самом деле.

— Что я должен сделать, Якоб?

— Для начала спокойно меня выслушать. Тогда вы поймете, как обстоят дела. Вчера вы были опьянены. Сегодня вы должны воспринимать все более разумно. Мы послали к вам Розалию для того, чтобы крепче опутать ваш ум, но девушка полюбила вас совершенно искренне. Это все меняет.

— Ах, Якоб, ты говоришь со мной так откровенно.

— Я должен быть откровенным, если желаю быть вашим другом. Будьте же и вы со мной откровенны. Вы любите Розалию?

— Я боготворю ее.

— Будете ли вы хранить ей верность? Будет ли ваше сердце всегда принадлежать ей?

— Не поклялся ли я ей в том уже вчера? Теперь, отрезвев после вчерашнего опьянения, я готов незамедлительно принести брачную клятву.

— Что ж, я верю вам. Она достойна того, чтобы вы ее боготворили. Сумейте же заслужить сердце, которое предложили вам даром. В наши замыслы не входило, чтобы вы уже теперь наслаждались удовольствиями, которые приносит лишь супружество. Вы же сделались супругами прежде, чем заслужили это, и вкусили наслаждений прежде, чем сделались супругами. Если же вы теперь желаете заслужить право обладать друг другом, то должны крепче связать себя с нашим Братством.

— Могу ли я заслужить сие право своим полным подчинением Братству?

— Да, единственно этим. Но у меня осталось совсем немного времени, а я еще должен столько сказать тебе. Изволь выслушать самое важное. Ты не всегда будешь нас понимать, Карлос, но не усомнись и с охотой подчиняйся. Когда мы убедимся после достаточно долгой проверки, что ты при всех обстоятельствах, в любом положении неизменен и всегда остаешься тем же Карлосом, тогда спадут с твоих очей покровы, которыми мы вынуждены пока прикрывать некоторые наши деяния. Не ропщи на это. Мы еще не вполне хорошо тебя изучили. Мы пока еще не знаем, на какие черты твоего характера можно и на какие нельзя положиться. Но радуйся наступлению будущего, Карлос, и Союз будет гордиться тобой.

Будь всегда послушен. Сама твоя готовность служить нам подвергнется испытанию. Тебя введут в такие обстоятельства, когда покажется, что даже Братству было бы выгодней отступить от привычных правил, но ты будь стоек и не отступай. Подчинение — это первый шаг к господству.

Будь всегда откровенен с нами. Впрочем, что могло бы тебе помочь не быть таковым! Окруженный сотней рук, наблюдаемый тысячью очей, ты не скроешь от нас ни одного извива своей души: каждый твой взгляд будет прочитан и все твои сокровенные мысли разгаданы. Союз не отринет ни одной отважной идеи; но он желает их знать, чтобы с толком обдумать. Чем откровенней ты будешь, тем скорее откроет тебе Союз, какой дух в нем обитает.

Я послан сюда также и для того, чтобы взять с тебя некую клятву. Мы дадим тебе рукопись, чтобы сей дух сделался тебе известен. Ты должен поклясться хранить каждое слово этой рукописи в тайне. Кому ведомы людские судьбы?! Существуют страны и города, находящиеся вне нашего влияния. Тебя могут соблазнить, но здесь ты обязан оставаться нам верным!

— Я обещаю тебе это.

— Поклянись Богом и своей жизнью.

— Клянусь Богом и своей жизнью.

— Вот тебе пакет. Здесь найдешь ты полное руководство к своим действиям. Прощай же, мой друг. Пройдет менее года, и мы вновь увидимся. Некий Гений будет сопровождать тебя повсюду, и ты с уверенностью можешь следовать за ним.

Якоб обнял меня и покинул, искренне растроганный, со слезами на глазах, мою комнату. Его доверчивый тон полностью расстроил мою одурманенную душу, и все мои мысли плавали в неком тумане возвышенных намерений и сладострастных видений.

Едва я успел одеться, как в комнате появился незнакомец. Он показал жестом, что намеревается вывести меня. В глубоком дурмане проследовал я за ним — сквозь множество переходов заплесневелого строения, из одной пещеры в другую и затем сквозь сад и через лес. Возле хижины оставил он меня одного и исчез. Моя лошадь все еще стояла, привязанная, там, где я ее оставил, и встретила меня радостным ржанием. Я бросился ей на шею. Мои слезы смешались с ее слезами. За это время в душе моей произошло огромное изменение. Я не узнавал себя более. Все мои прежние желания, все предчувствия нашли смутное удовлетворение, но теперь я словно затерялся в неком новом потоке, который казался еще обширней и неисчерпаемей. Было ли это разочарование? Или новая мечта? Я не знал, чего мне должно ожидать.

И покинуть тебя уже теперь, Розалия, уже теперь! — невесту после первой брачной ночи, супругу после первого объятия, не попрощавшись и не оставив себе на память ничего, кроме твоего прелестного образа, выжженного в моем томящемся сердце! О, как бесконечно ужасно первое же доказательство вашей дружбы, Незнакомцы!

Так рассуждал я сам с собой, бросившись на свое старое ложе, усталый, обессиленный, находясь меж сном и явью. Наконец я услыхал, как за окном нетерпеливо топчется моя лошадь. Мы отправились в путь, переходя от поляны к поляне, пока не нашли нужную тропу.

* * *

— Господин маркиз! — услышал я восклицание, подъезжая к моему саду. — Вы очень бледны, ваша честь! Как вы себя чувствуете?

Последние слова сопровождались звонким смехом. Это был дон Педро.

— Неплохо, как видите.

Когда я приблизился к нему, он заметил, что я не расположен к его шуткам.

— Ответьте же серьезно, — продолжал он, — что с вами приключилось? Сказать откровенно, не