– Все, мое терпение кончилось… – прорычал старший и поднес зажигалку к самому лицу незнакомца, однако неожиданно струя яркого пламени ударила в охранника. Тот закричал и выронил баллончики с метаном, а Ромис отшвырнул державших его охранников, подхватил баллончики и прыгнул в кабину фургона.

Взревел мотор, несколько человек едва успели отпрыгнуть в стороны, когда машина рванулась вперед. Самое время было стрелять, но охранники пребывали в оцепенении, видя, как катается по земле объятый пламенем человек.

Несколько запоздалых выстрелов не нанесли фургону вреда, но вскоре пара машин помчались за ним следом, в то время как охранники стали срочно вызывать подкрепление, ведь этот инцидент мог оказаться попыткой отвлечения внимания.

Едва Ромис вывел фургон на проезжую часть, как из-под клетчатого пледа на пассажирском сиденье показался спавший там охранник.

– Ты кто?! – закричал он спросонья. Ромис поморщился. Он потратил слишком много метана, и ему требовалась срочная инъекция.

– Останови, я сойду! – снова закричал попутчик и стал шарить на сиденье в поисках оброненного оружия.

В зеркале заднего вида заметались фары двух автомобилей, они быстро настигали медленный фургон.

– Останови!

– Иди так… – обронил Ромис и ударил попутчика ладонью в грудь.

Сказалась нехватка метана, и он плохо рассчитал силу – попутчик вылетел наружу, выбив дверь.

– Плохо… – покачал головой Ромис.

Слева выскочил темный автомобиль, и по боковому стеклу защелкали пули, оставляя аккуратные отверстия.

Ромис дернул руль влево и вытолкнул преследователей на тротуар. Прохожие бросились врассыпную, брызнули витрины, и машина, как в кадрах замедленной съемки, завалилась на крышу, а сверху, роняя шарики разрядной плазмы, на нее рухнула неоновая вывеска.

Это было очень красиво, Ромис, засмотревшись, едва не въехал в стоящий на обочине автомобиль.

Между тем концентрация метана в крови приближалась к критической, и Ромис поднял один из болтавшихся под ногами баллонов. Иглы у него не было, но штуцер на баллончике был достаточно остр, а выбирать уже не приходилось.

Ромис с размаху всадил штуцер в руку – прямо через рукав, фургон качнулся, но он сумел удержать его, и шедшая на обгон вторая машина ударилась в задний бампер.

«Не ваш сегодня день…» – подумал Ромис, выравнивая фургон.

Впереди показался светофор, но останавливаться было нельзя. Царапнув одну машину и разбив фару другой, Ромис едва справился с заносом и повернул налево, помня, что где-то там должна быть набережная.

Он не боялся соленой воды и мог бы укрываться в океане долгие часы.

Вскоре за машиной преследователей пристроились два полицейских патруля и придали погоне праздничный вид, но еще через квартал их обошел мощный микроавтобус с четырьмя телекамерами на штативах и с площадкой на крыше.

С микроавтобуса на фургон Ромиса направляли прожектора, что-то кричали в мегафоны, а одна смелая девушка в защитных очках подъехала в телескопической корзине прямо к его окну.

– Что вы хотите выразить вашим поступком?! – прокричала она в мегафон, но Ромис ничего не смог ей ответить, только подумал, что местные очень странные существа. Потом вдавил педаль газа в пол, и телевизионщики тотчас пристроились к его корме, оставив позади и охранников, и полицию.

Гонка продолжалась примерно час, Ромису удалось оторваться от всех преследователей, которые так активно конкурировали между собой, что собрали все придорожные киоски и светофоры.

Остановившись возле вывески «Ремонт автомобилей 24 часа», Ромис вышел из кабины, и тотчас из ворот заведения показался приемщик.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он.

– Добрый вечер, мне нужен ремонт.

– Да, сэр, я вижу.

– Проведите осмотр или… что там у вас положено? Я полагаю, платить нужно вперед?

– Пятьдесят процентов, сэр.

– Переводом?

– Хорошо бы.

– Говорите цену, мне пора… Мне пора идти спать.

– Да, сэр, конечно.

Приемщик обошел фургон вокруг, заглянул внутрь багажного отделения, потом остановился напротив пустого дверного проема.

– Мой попутчик очень спешил, – ответил Ромис на немой вопрос приемщика.

– Тут кровь…

– Я же сказал – он очень спешил.

– Три восемьсот.

– Хорошо.

– Но лучше четыре ровно.

– Хорошо, несите сканер.

– Он здесь, – сказал приемщик и достал из кармана устройство.

Ромис выудил из ботинка карту формата «мини» и, прокатав ее в сканере, расплатился за работу. Цена для него не имела значения и фургон тоже. Он лишь хотел надежно спрятать его хотя бы на некоторое время.

Просидев в нужнике с четверть часа, детектив Смолл был вынужден вернуться к служебным обязанностям. Диарею в качестве болезни его начальство не признавало.

«Нечего жрать в подворотнях всякую гадость! – в ответ на жалобу посоветовал ему полковник Ярмольчик. – Проглоти медицинский чип, и вперед, за работу!»

Смолл и не собирался отлынивать от службы, он был полицейским в третьем поколении, и для него, как для охотничьего пса, процесс выслеживания и преследования был самым приятным из всех занятий. Просто полковник сказал – медленно работаете, а Смолл ответил – работаем как можем, к тому же на мне висят восемь нераскрытых дел и диарея.

Теперь уже было позднее утро, а позавтракать Смолл с Пассвордом так и не успели. Смоллу не очень-то и хотелось, а Пассворд не ел из солидарности с коллегой. Он не один год знал напарника – диарея нападала на того ранним утром, перед выходом на работу. Потом мучила до тринадцати ноль-ноль, отступала, и тогда Смолл на радостях вез напарника в ресторан «Ревень», где за свой счет угощал ростбифом с картошкой фри и солеными огурцами.

Ради такого можно было и потерпеть с обедом, тем более что у Пассворда было полкармана леденцов.

Выйдя в коридор, Смолл заметил Пассворда около автомата горячих напитков.

– Я взял тебе кофе! – крикнул тот издали.

– Спасибо… – буркнул бледный Смолл и, прихрамывая, поплелся к Пассворду.

– Ты как будто штаны не застегнул…

– Пора бы уже запомнить, Стив, я застегиваю штаны только перед выходом на улицу.

– А почему?

– Примета такая. Если взнуздаться прямо сейчас, то от входной двери снова придется бежать в нужник. Оно нам надо?

– Не надо, – ответил Пассворд.

– Вот и я о том. Это что, мой кофе? – спросил Смолл, указывая на стаканчик, стоявший на автомате.