Шаттл – по сути, огромный гольф-кар, который хорошо бы смотрелся в Диснейленде, – использовался для перевозки жителей Пеликан-Бей с парковок до прелестного мангрового леса и через него до чистейшего трехмильного пляжа.

Несколько недель спустя чета Мэнли зашла к родителям Джины на чашечку кофе, и Майк сказал:

– В нашей части города на продажу выставлена вилла.

И через полтора месяца отец и мать Джины стали ее владельцами.

Поначалу они собирались ездить туда только на зимние месяцы, чтобы избегать ужасных нью-йоркских зим, но к началу второго года уже начали рассказывать Джине о том, как замечательно в Нейплсе осенью, когда там становится не столь людно. А потом вместо того, чтобы вернуться в Нью-Йорк в начале апреля, провели там и всю весну и в конце концов, по совету бухгалтера, рассчитывающего их налоги, переселились во Флориду насовсем. Тогда-то они и уговорили Джину переехать в квартиру в Верхнем Вестсайде и считать ее своей.

Ее родители наслаждались жизнью в Нейплсе, общаясь со своими нью-йоркскими друзьями, переехавшими в Марко-Айленд, находящийся недалеко от их виллы на одноименном острове в Мексиканском заливе. Отец Джины так увлекся водным туризмом, что купил подержанный прогулочный катер с двухместной каютой. На катере у него постоянно находились все новые и новые дела, и это ему нравилось, поскольку он не любил сидеть сложа руки. Он и мать Джины, его старший помощник, вместе с друзьями и знакомыми не раз отправлялись на своем катере на прогулки с ночевками по Мексиканскому заливу.

Затем у матери Джины нашли рак, и то, что должно было стать еще двадцатью с лишним годами приятной жизни, превратилось в курсы химио- и радиационной терапии, хоспис и, наконец, смерть.

А теперь ее отец, возясь со своим катером, познакомился с какой-то женщиной. «Конечно, я хочу, чтобы он был счастлив, – подумала Джина. – Но ведь прошло всего полгода после смерти мамы!»

Джина перешла с бега на шаг и оставшиеся полквартала до своего дома прошла не торопясь. Она уже собиралась перейти улицу, но тут увидела то, что происходит в освещенном вестибюле. Мигель качал головой, говоря с каким-то мужчиной, который, судя по жестам, был крайне возбужден. Тед! Он начал поворачиваться к двери, чтобы выйти.

Стоит ему посмотреть на противоположную сторону улицы, и он ее увидит. Джина бросилась влево и присела на корточки за припаркованным «Кадиллаком». Глядя в его окно, она увидела, что Тед повернул на восток, в сторону Бродвея.

Ей хотелось перебежать через улицу, догнать его, похлопать сзади по плечу и, увидев удивление на его лице, взять его под руку. Но она не могла это сделать. Какое объяснение она может ему дать? Никакого. Она знала: если она решится снова увидеться с ним, ей уже будет не под силу с ним расстаться.

Ее пробрала дрожь – разогретые бегом мышцы начинали остывать на холодном вечернем воздухе.

«Теперь Тед уже не сможет меня увидеть», – подумала она и начала переходить улицу.

В вестибюле к ней подошел Мигель и, понизив голос, начал объяснять, что произошло. Хотя ей и так уже все было известно, она не стала прерывать его рассказ о визите Теда. Он несколько раз повторил, что не дал мистеру Теду никакой информации.

Идя к лифту, Джина чувствовала себя подавленной. В квартире родителей, в которой теперь жила она сама, ей всегда было покойно, здесь было ее убежище, место, куда без ее согласия никто не смог бы войти. Здесь ей были гарантированы безопасность и уединение.

Но теперь ей больше не будет здесь покоя. Если бы она закончила свою пробежку минутой раньше или шла по другой стороне улицы, она бы столкнулась с Тедом и не смогла бы ответить на те вопросы, которые он имел полное право ей задать. Попытается ли он еще раз? Вероятно, да. И не вероятно, а наверняка. В будни он работает допоздна. Но как насчет предстоящих выходных? Неужели всякий раз, выходя из дома, она будет вынуждена проверять, не поджидает ли ее Тед?

«Если я с ним столкнусь, не вырвется ли у меня, что я не могу с ним встречаться только потому, что иначе он потеряет работу?» – подумала она.

Войдя в квартиру, она торопливо прошла на кухню и достала из холодильника бутылку воды, одновременно прикидывая в уме, как избежать встречи с Тедом. Человек, которого Мег Уильямсон собирается уговорить связаться с ней, сделает это либо по телефону, либо с помощью письма. А раз так, то не имеет значения, где она будет находиться. В пятницу утром ей надо будет проинформировать Джеффа о том, как продвигается дело, но после полудня она будет свободна. Приняв решение, она подняла трубку своего домашнего телефона и набрала номер отца. Он ответил после первого же гудка.

– Привет, пап. Я не хочу, чтобы в свой день рождения ты оказался один. Мне хочется отпраздновать его вместе с тобой. Я приеду к тебе во Флориду на эти выходные.

– Это очень мило с твоей стороны, но тебе совсем необязательно это делать. Мы же только что вернулись из нашего чудесного путешествия в Непал.

– Дело не в том, обязательно это или необязательно, а в том, что я этого хочу.

– А ты уверена, что сможешь выкроить время для того, чтобы слетать сюда?

– Да ладно тебе, пап. Это одно из преимуществ работы в качестве фрилансера. Пока мой ноутбук со мной, я могу работать где угодно. Ты не против, если я прилечу во второй половине дня в пятницу и останусь у тебя до понедельника? В субботу я собираюсь пригласить тебя на ужин.

– Ну хорошо.

– Папа, что это, ты колеблешься? Если ты не хочешь, чтобы я прилетела…

– Конечно же, хочу. Просто я на секунду отвлекся.

– Ну, тогда договорились.

– Скинь мне информацию о твоем рейсе на телефон, и я подъеду в Форт-Майерс[27]. Я понимаю, что ты очень занята, и на субботу сам закажу нам столик.

– Отлично. Мне не терпится тебя увидеть.

– Мне тоже. Я тебя люблю.

Было три часа ночи. Картеру не спалось, и, пройдя на кухню, он открыл свой второй ноутбук, тот, который использовал только для того, чтобы переписываться с Шерманом и Младшим. Он понятия не имел, как они отреагируют, когда он сообщит им, что их общий секрет пытается выведать журналистка. Ударятся в панику? Скажут, чтобы он продолжал делать свое дело? Все возможно, подумал он.

Первым ответил Младший.

«Держите журналистку под наблюдением. Сообщайте мне все новости НЕМЕДЛЯ».

Ответ Шермана был выдержан в том же ключе, но в конце он добавил:

«А нет ли возможности замять это дело с помощью подкупа?»

Картер задумался. Нельзя ли в самом деле положить конец расследованию Джины Кейн, заплатив нужному человеку энную сумму денег? Раз Шерман сам это предложил, то он наверняка согласится выделить на эти цели дополнительные деньги.