Совещание тем не менее шло к своему завершению. Военные охрипшими голосами продолжали талдычить про недостаточный ресурс мотора «М-105» и малое количество бензина в баках, конструкторы злыми, осипшими голосами отбивались от них, говоря, что много бензина было у бомбардировщика «ТБ-3» и не хотят ли уважаемые представители военно-воздушных сил гоняться за «мессершмиттами» на «братских могилах»?[32]На военных и на конструкторов резко ополчились моторостроители, утверждая, что не сегодня, так уж наверняка завтра они дадут на новый истребитель новый мотор «М-106», а может быть, даже и «М-107». При этом они закатывали глаза и восхищенно качали головой. Как евреи-лоточники на блошином рынке. В общем – было ясно, что пора эту говорильню заканчивать.

– Так, товарищи! – хлопнул по столу ладонью Яковлев. – Пора заканчивать! А то скоро вы друг друга за манишки хватать начнете. Все! Все высказались, все всем понятно. Надо работать, надо устранять вскрытые недостатки. А они – вы ведь все это отлично знаете, товарищи! – они, эти недостатки, и на стадии госиспытаний полезут, и на первых сериях выпуска… Так что – все! Расходимся.

Народ, все еще оживленно бубня, потянулся на выход. Я поймал утомленный, больной взгляд главного конструктора и молча поклонился, прощаясь. Он только кивнул головой и успокаивающе махнул рукой: «Мы еще увидимся…»

К Синельщикову я без рекомендаций главного не полез. Еще успеем познакомиться. Выбрав какого-то подполковника с добрым лицом, я поинтересовался, а не подбросит ли он героя-фронтовика до центра Москвы? Желательно – до ресторана «Метрополь»? Подполковник, не раздумывая, согласился. Только спросил – откуда я. С Южного фронта, с Кубани… Подполковник понимающе кивнул и махнул рукой – во-о-н та машина! Поехали…

В общем я не очень-то понял, что хотели мужики из ОКБ-115[33]от меня? Они что, думали, я приеду и сразу, как солнце из-за туч, освещу все проблемы и решу все сложности? И все станет вокруг голубым и зеленым? Нет, я так не могу и не умею. А могу я им сказать, какой результат должен появиться от их работы. Это я могу, и это я сделаю. Кровь из носа, но сделаю!

Додумывал я это, поглощая дежурный обед, полученный мной в зале ресторана «Метрополь» по талонам с литерой «А». А ничего – вполне прилично! Особенно если для аппетита плеснуть грамм 50 армянского коньячку. А лучше – сто! Мне сегодня не летать. Да и завтра тоже. Да, кстати, завтра в госпиталь, да и за мундиром пора зайти. Полевая форма меня лично не смущает. Она смущает принимающую сторону и отдельных высокопоставленных собеседников.

Вон еще зашли три летуна, тоже по талонам, наверное. Привет, пернатые, кивнул я им. Привет!

Так, обед закончен. А дела еще есть. Надо найти порученца Колю Сидоренко. Дело есть к нему. Порученец Коля нашелся в штабе.

– Слушай, Коля! А свяжи ты меня сейчас с полком, а? Можешь?

– А что тут сложного, товарищ капитан?! Пошли на узел связи.

Мы вышли из главного здания штаба, долго шли двором и наконец подошли к трехэтажному строению за плотным забором. Предъявив на КПП документы серьезной охране, мы прошли в помещение.

Попросив меня подождать, Коля на секунду куда-то умчался, а потом вернулся с таким же молодым и улыбчивым лейтенантом, как и он сам.

– Слушаю вас, товарищ капитан!

– Здравствуй и ты, вольный сын эфира!

На сына эфира лейтенант хохотнул, пояснил, что он телеграфист, и начал меня пытать, а что же мне, собственно, надо?

– Слушай, ты можешь меня с полком связать? 111-й ИАП, на Южном фронте, позывной вроде «Гроза» был…

– Да раз плюнуть! Что нужно – спецсвязь, телеграф, телефон?

– Телефон, конечно! Зачем мне телеграф? У меня в квартире телефон есть, а телеграфного аппарата нет.

– Пошли! – И лейтенант пошел по коридору, на ходу пытаясь открыть двери попадающихся на его пути кабинетов. Наконец третий или четвертый кабинет оказался не запертым, и мы вошли. Лейтенант-связист снял трубку со стоящего на столе аппарата и стал вполголоса о чем-то говорить, потом долго слушал, потом опять что-то бормотал. Затем он замигал мне обоими глазами и замахал свободной рукой.

Я взял теплую от его руки и уха трубку.

– Оперативный дежурный лейтенант Корзухин!

– Сашка! Привет! Это я, Туровцев! Ну, как вы там?

– Какой Туровцев? Витька, ты, что ли?

– Я-я, пень глухой, сказал же, что я. Как у вас дела? Все живы-здоровы?

– Все нормально, Витя! А как там Москва?

– Стоит Москва, никуда пока не делась… Вот что, Сашка, ты мне Толю Рощина покличь, он там где-то у тебя под боком сидит. Мне с ним парой слов перекинуться надо…

Пришлось подождать пару минут, пока разыскали и притащили к телефону нашего живописца.

– Толя? Привет! Ага, это я, Виктор! Карандаш есть? Возьми у Корзухина, он без планшета не ходит. Готов? Записывай! Зачем я тебе твой номер телефона диктую? Да затем, чтобы вы ночью мне в Москву на этот телефон позвонили. Сначала на «Редут» – это штаб ВВС, а потом попросите у «Редута», чтобы вас соединили с городским номером. Скажите – там ваш командир эскадрильи звонка ждет. Все понял? Ну – пока! Всем привет! Пока-пока!

Я, довольный и улыбающийся, положил трубку телефона на аппарат.

– Соединят твои телефонисты моих ребят с фронта с квартирой в Москве? – обратился я к такому же довольному и улыбающемуся лейтенанту.

– Соединят, я предупрежу… Но только – сам понимаешь – линия открытая!

– Да брось ты! Какие могут быть секреты! Обычный бытовой разговор. Ну, спасибо тебе, лейтенант! Здорово ты меня выручил! Бывай!

И мы с Колей ушли.

– Ты не занят, Николай? Пошли, по кружечке пивка дернем? Есть тут поблизости?

– Есть, как не быть! Пошли только разом и быстренько, а то мне уже пора по делам бежать.

Мы быстро опрокинули с Николаем по кружке вполне приличного и прохладного пива по два двадцать пять, я еще удивился – надо же, недорого, и он убежал к себе в штаб, а я пошел на троллейбус. Кстати – вполне приличный для 43-го года троллейбус, сине-белый такой, с мягкими сиденьями.

Все, на сегодня беготни хватит, пора домой.

* * *

А поздно вечером мне дозвонились ребята. В общем – как я и надеялся, так оно и получилось. Этому трюку меня научили еще в Советской армии. Ночью, когда наступает известное затишье, ребята по цепочке всеми правдами и неправдами разысканных и разнюханных позывных частенько звонили домой, на свои городские телефоны. Правда, для этого лучше служить в какой-нибудь серьезной части. Лучше всего – со своим узлом связи. Я служил в штабе дивизии ПВО страны, в Куйбышеве. Через несколько городов и частей мне удавалось дозвониться до дома. Я родных не часто баловал, но случалось.