Мысленно я уже излагала Тревизану свои аргументы – или, точнее говоря, аргументы Клариссы – так что забыла прояснить один очень важный вопрос.

– Почему ты вчера так сильно сердилась на меня? – спросила я. – И не ври мне! Я тебя насквозь вижу!

Это была неправда, но я была вынуждена солгать, чтобы подтолкнуть ее к разговору, в котором она могла бы случайно проговориться.

– Ты очень злишься на меня? – Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. – Я была ужасно подавлена. И так завидовала!

– Чему же?

– Альвис рассказал мне, что ты исполнила свою задачу и в следующую ночь поворота луны сможешь отправиться обратно домой.

У меня отвисла челюсть.

Она пожала плечами.

– Вот что он мне сказал: «Храбрая маленькая Анна выполнила свою задачу и теперь в следующую ночь поворота луны сможет отправиться домой». В точности так и сказал.

Просто запредельно! Непостижимо, что он знал о моем задании! И совершенно цинично использовал это знание в своих целях, чтобы унизить Клариссу и причинить ей боль! Просто невыносимо, насколько этот Альвис бессовестный и коварный!

– А он не рассказал тебе, в чем состояло мое задание и как вообще он о нем узнал?

Кларисса покачала головой.

– Я спросила его, но он торопился и не мог больше говорить. Он сказал, что ему еще нужно подготовить важную речь для какого-то важного совещания. Вчера он хотел выступить перед Советом Десяти во Дворце дожей.

О да, он хотел выступить, и он это сделал! И, чтобы никто не вмешался, решил подсунуть Себастьяно яд, который упрячет его под землю. Для пущей надежности Альвис еще и сообщил всем ложное время встречи. Он все продумал и все знал.

Какой хладнокровный преступник! Я едва не вскрикнула от ярости, но ограничилась скрежетом зубов.

Кларисса робко улыбнулась мне.

– Мы снова подруги?

Она не стала дожидаться моего ответа и вместо этого продолжила деловым тоном:

– Нельзя терять времени. Я прямо сейчас отправлюсь поговорить с Якопо, а ты быстро помойся и переоденься, чтобы затем проведать Тревизана!

Она повернулась, чтобы уйти, и напоследок заговорщицки кивнула мне через плечо:

– Сообщи мне потом, как все прошло!

И вот она уже исчезла за углом. Я смотрела в пустоту и спрашивала себя, удалось ли ей перетянуть меня на свою сторону несмотря на то, что она врала как дышала. Если бы она была Пиноккио, ее нос протянулся бы от Венеции до Парижа и обратно.

А ведь еще была эта история с Джанкарло.

Одному небу известно, почему я не спросила ее об этом. Я задумалась: смогла бы я забыть что-то настолько ужасное? – но непонятная робость помешала мне заговорить с ней об этом. Когда речь заходила о его смерти, она казалась такой отчаявшейся и измученной. Каждая попытка больше об этом узнать будет лишь тревожить ее болезненные раны, а я этого не хотела.

Уставшая после бессонной ночи и беготни по городу, я направилась к дому монны Фаустины.

* * *

Там меня ожидали хорошая и плохая новость. Хорошая заключалась в том, что мой сундук с одеждой уже прибыл. Плохая – в том, что монна Фаустина решила задним числом поднять арендную плату, потому что, по ее заявлению, от меня и моего супруга она претерпевала «раздоры, недомогание и прочие страдания».

Ну, страдать от этого монне Фаустине осталось недолго.

– К сожалению, все наши деньги – у моего супруга. Но я могу вас заверить, что все ваши требования будут исполнены, как только он поправится. Обещаю, вам придется подождать не больше недели.

– Вы уверены, что у вас недостаточно наличных? – спросила монна Фаустина.

– Совершенно уверена.

Скривившись в высшей степени раздраженно, она посмотрела на меня, но ничего не сказала.

С утра она успела хорошо отдохнуть. Она снова крепко держалась на ногах и сновала по кухне, готовя завтрак. Я окинула голодным взглядом деревянную доску, на которой лежали сыр и хлеб. Последний раз я ела так давно, что с трудом могла об этом вспомнить.

Я могла бы себе что-то купить, в городе повсюду есть пекарни. Но, к сожалению, Себастьяно, отправившись в будущее, забрал с собой все наличные. Так глупо, что я не сообразила забрать его поясной кошелек.

Далеко не сразу я вспомнила, что у меня есть собственный запас на черный день. Я взглянула на сундук, который поставили под лестницей. Монна Фаустина сказала, что двое монастырских слуг принесли его сюда вскоре после моего ухода. Я не сомневалась, что хозяйка дома уже поинтересовалась его содержимым, в особенности на предмет денег. Теперь мне тоже стало ясно, что сподвигло ее повысить арендную плату.

Я поспешно передвинула ящик, проверила, на месте ли мои пожитки, и пересчитала монетки. Их хватило бы, чтобы сводить концы с концами до следующего поворота луны, а может, и на пару дней дольше, даже с учетом повышения платы за комнату. Хотя я не планировала скармливать ненасытной монне Фаустине больше, чем необходимо, потому что она требовала отдельную плату за каждую дополнительную услугу.

Прямо сейчас мне тоже придется расстаться с частью своей наличности, потому что мне нужна была вода для мытья. Так что я призналась монне Фаустине, что нашла еще пару сольдо. Но поскольку вполне вероятно, что пребывание моего супруга в госпитале потребует дополнительных затрат, мне придется быть очень экономной.

Я торговалась с ней до последнего. Через некоторое время мы договорились о цене, в результате я чувствовала себя изрядно побитой, но, по крайней мере, мне перепал еще и кусок хлеба с сыром.

Ворча себе под нос, она выдала мне кувшин с чистой водой и даже разрешила воспользоваться ее зеркальцем. Полотенца, мыло и расческу я взяла из сундука Себастьяно, который одиноко стоял на чердаке и напоминал мне о том, что сейчас нас разделяют сотни лет. Я закрыла глаза и представила, как Себастьяно лежит в отделении экстренной помощи. Меня охватила тревога, потому что представить все это в красках оказалось очень легко.

– Мы его теряем! – крикнул кто-то.

Врач надела ему кислородную маску, другая поставила дефибриллятор на двести.

– Всем отойти! – крикнула она и пропустила электричество сквозь тело Себастьяно. Он резко дернулся, и на мониторе появилась зубчатая линия.

– Есть пульс! – сказала врач.

– Отличная работа, Иззи, – откликнулась другая. В этот момент мне пришло в голову, что они обе похожи на Иззи и Мередит из «Анатомии страсти».

– Ну отлично, – с иронией подумала я. Не проблема, если я пропущу пару серий – я просто сама что-нибудь придумаю.

Но, как бы там ни было – о Себастьяно сейчас заботились квалифицированные медики двадцать первого века. Они наверняка ставили ему капельницы, накачивали его антибиотиками, и через неделю он станет как новенький. Ничего другого я и представлять не хотела. Он просто обязан выздороветь!