И потом еще было последнее безнадежное усилие, чтобы восполнить дефицит, привлекая ценные бумаги, которые были у компании на депозите. Он не совсем понял этот последний маневр и предоставил зеленую улицу Бэнтхему. И действительно, в понедельник последний пообещал, что сможет все устроить и исправить положение, и в общем-то надо было, чтобы положение было исправлено. А иначе что бы тогда стало с Гертрудой и детьми?

Но как отодвинуть, отсрочить этот предначертанный судьбой час? Ему надо было точно знать, как обстоят дела. Уолкер оставил ему реестры, и, сидя в одиночестве в своем кабинете, Пэтридж пытался понять все, как понял бы судебный исполнитель.

Наконец, все стало ясно.

Бэнтхем оказался жуликом. Цифры не обманывали. Бэнтхем облапошил своего компаньона, выманил у него деньги и обесчестил компанию. Эти ценные бумаги, например, вложенные в дело к шапочному разбору.

Это совершенно очевидный случай растраты. А теперь Бэнтхем намеревался бежать и начинать все с нуля, оставляя его одного, его, Ги Пэтриджа, перед лицом судебного исполнителя. Господин Пэтридж сидел за своим письменным столом, судорожно сжимая руки. Теперь-то он ясно понимал все, что случилось. Он уже забыл Бэнтхема. Что такое вообще Бэнтхем? Что вообще значил Бэнтхем в сравнении с его семьей? В общем, это будет конец всему; Гертруда останется без копейки. Это будет означать работу канцелярской крысы для Дерека, а для девочек — коммерческий колледж в Хевите. Конечно, у Гертруды есть кусок хлеба — пианино. Он уже видел медную дощечку на облупившейся двери скверного дачного домика в Вест-Кенсингтоне: Гертруда Пэтридж. Уроки фортепьяно. Или, может быть, она предпочтет сдавать комнаты, превратив дом в пансион. Что касается его самого, то он будет отбывать свой срок в Вормвуд Скрабс. Он считал, что именно туда посылали начинающих правонарушителей. Он знал это от одного из своих друзей, начальника тюрьмы. Славный парень, этот начальник. Они часто вместе говорили о реформах, которые проводились в жизнь, касающихся обращения с заключенными. Очевидно, ему не нужно будет надевать этот полосатый тюремный костюм и он сможет сохранить, вероятно, свою фамилию. Да, в тюрьме произошли большие изменения! И они были очень любезны с начинающими заключенными.

Пэтридж аж застонал и закрыл руками свое худое лицо. Какое значение будет иметь то, что он будет носить в тюрьме, будет ли у него имя, или у него будет номер. Только семья значила для него все. Всю жизнь он прожил, служа своей семье, служа им. Это стало его второй натурой — думать сначала о них, а себя, Ги Пэтриджа, рассматривать только как средство удовлетворения их желаний. Конечно, они его безгранично любили, но только именно их доброта, их нежность заставляли так его ценить. Доставлять им все лучшее, что предлагала жизнь, было его счастьем и его гордостью. Конечно, Дерек посещал Оксфорд. Гертруда выбрала колледж Крист Черч ("Зе Хаус"), отдав предпочтение ему, а не колледжу Магдалины. А Молли будет ходить в Гент или в Ньюнхэм. И надо, чтобы у них тоже было что-то свое, чтобы они чувствовали себя самостоятельными, чтобы дать им возможность испытывать ощущение того, что то, чего они ждут, они получат. Что было лучшим способом, он знал это по собственному опыту, и единственно надежным способом этого добиться. Именно для этого он и жил: для того, чтобы они, его близкие, смогли отправиться в свой жизненный путь, располагая всеми козырями.

А теперь…

Он нарушил все обязательства по отношению к ним, и они вправе были его проклясть. У Гертруды, например, он отобрал ее молодость и красоту, и у него было постоянное впечатление, что он перед ней в неоплатном долгу. Всю жизнь он посвятил тому, чтобы оплачивать этот долг, и до сегодняшнего дня он был на высоте этой своей задачи. А что теперь… Он был без гроша, абсолютно обесчещен, и ему уже пятьдесят один год. Что она еще в ту субботу сказала? Что они одного возраста. Но это же было смешно. Гертруда же была на десять лет моложе его. Только от нее можно было услышать что-нибудь подобное. А ведь правда, она любила его. Каким бы странным ни могло это показаться, она его любила. Но это все, кончилось это. Больше она его любить не сможет. Он больше этого не заслуживал. Она никогда больше не захочет его видеть, вероятно, если он ей расскажет о том, что случилось. Из-за своей нерадивости он разрушил будущее детей, которые для них обоих значили все и в ком они обретали свою вторую молодость.

Нет, она больше, наверное, никогда не захочет его видеть, если хоть как-то ему не удастся спасти своих детей от катастрофы. Неужели у него не было никакого выхода, никакого, как бывает у человека отчаявшегося, которому было совершенно безразлично, что может с ним случиться, и от которого никому больше не было пользы. Ему нужно было взять себя в руки. Ведь должно же быть что-то, что можно найти. Он был обесчещен, посрамлен, но они-то его, по всей вероятности, со временем легко забудут, если бы он мог им гарантировать спокойствие, безопасность, вытащить их из разорения, которое накликал он на свою собственную голову. А может быть, они вспомнят о нем с нежностью, и простят ему, если только он сможет исчезнуть, тихо уйти из их жизни, избавив их от опасности.

Наклонившись вперед, он открыл нижний ящик своего письменного стола, тот, который всегда был закрыт на ключ. Именно в нем он хранил свои личные документы, которые не разрешал трогать даже своему личному секретарю. Он нашел свое завещание, вскрыл его и, пробежав взглядом, горько рассмеялся. Цена ему была не большая, чем тот листок бумаги, на котором оно было написано. Но рядом было нечто другое, в длинном конверте. Это был его страховой полис, страхующий его жизнь. Дрожащими руками он взял этот конверт и вытащил его оттуда. Полис лежал там в полном порядке в отдельной ячеечке, да, там, в самом низу ящика, там же находились все квитанции и все денежные надбавки, которые он оплачивал.

Это — единственное то надежное, что ему оставалось. Этот полис представлял собой 30 000 фунтов стерлингов, кругленькая сумма. И поэтому-то он никогда не откладывал на "черный день", не имел сбережений. Он предпочитал свои деньги вкладывать именно таким образом, заплатить большую денежную надбавку и иметь, таким образом, значительную сумму страховки. Это была абсолютно здоровая и надежная операция, и вот результат: 30 000 фунтов, небольшое состояние.

Это, наверное, даст возможность Дереку учиться в Оксфорде. Молли в Ньюнхэме и Гертруде доведется увидеть, как хорошо спи начали свой путь по жизни.

Но для того, чтобы у них эти деньги были, ему надо умереть. Единственное, что он может сделать для них — это умереть. Таким образом покончить с компанией "Пэтридж и Бэнтхем".

У него вырвался горький смешок. Вот к чему он, в конечном счете, пришел: жене своей он больше даст мертвый, чем живой. Какое-то мгновение он сидел, уставясь пустым взглядом на бланк с печатью, где было рельефно выделено название "Страховая компания "Ля Сантенэр".

И тогда его сердце забилось еще сильнее. Решение было совершенно очевидным по своей простоте. Для всех явно было в лучше всего, если б он умер, а это, конечно, легко делается. И тогда у Гертруды появятся деньги. Чего уж проще. Эти деньги станут собственностью Гертруды. Они не смогут их ни отобрать, ни рассматривать как его собственность. Он даже любопытным образом сумел в этом удостовериться. Деньги были в надежном месте, их было достаточно: было вложено 30 000 со ставкой от 6 % до 1 %, сейчас можно было получить все 1 %, -получалось 2000 фунтов в год, даже больше, вообще-то нет, не совсем, потому как будет налог. Ну хорошо, скажем, 1700 фунтов в год. Не так уж плохо. Неплохое начало пути — для детей, так как им не будет нужды менять образ жизни. Конечно, им надо будет продать машины, переехать в меньший, чем этот, дом, но это неважно. Гертруда, наверное, не будет возражать.