– Чего это он? – опасливо шепнула Алина, трогая Клэри за локоть. – Никак спятил? Бедненький…

– Да какое там спятил, – махнула рукой Хелен. – Пьяный он. Думаю, ему просто попалась кровь нетрезвого человека. Вампиры от нее… короче, как коты от валерьянки.

– Ну, Рафаэль, ну, сволочь, я тебе еще припомню… – шептала себе под нос Клэри.

– Изабель! – меж тем орал Саймон. – Хватит швыряться одеждой! Ты Охотница, а я вампир, но это не значит, что нам не суждено быть вместе! Наша любовь запретна и сладка, как… как любовь акулы и аквалангиста с подводным ружьем! Вот почему второй такой нет и не будет!

– Да? – недобро прищурилась Изабель. – И кто же из нас акула, позвольте осведомиться? А, Саймон? Я тебя спрашиваю, ты кого назвал акулой?!

Об стену шваркнула распахнутая дверь. В проеме возник Роберт Лайтвуд, и вид у него был не самый довольный. Он неторопливо спустился, миновал дорожку к дому и, пнув калитку, остановился перед Саймоном.

– Какого, извините, рожна вы тут… гм, устроили? – сказал он и, не поворачивая головы, скосил глаз на Клэри. – И что именно означают ваши звукоизлияния под окнами моего жилища?

– Просто ему вдруг стало нехорошо, – пролепетала Клэри, скромно опустив очи долу и настойчиво дергая Саймона за рукав. – В общем, мы пошли. Спокойной всем ночи.

– Нет, – сказал Саймон. – Мне надо поговорить… с ним. С этим. Инк… Инквизитором.

Сунув руку за пазуху, Роберт извлек распятие и выставил перед собой, ровнехонько напротив Саймона.

– Я буду разговаривать с представителем Ночных чад в составе Совета или с руководителем нью-йоркского клана, – заявил он. – И уж во всяком случае, не с первым попавшимся вампиром, который барабанит в дверь моего дома. Даже если он дружен с моими детьми. Тем более что появляться в Аликанте без разрешения запреща…

Саймон выхватил распятие из руки Инквизитора.

– Не та религия, – сообщил он. Хелен негромко присвистнула. – К тому же я здесь по поручению нашего представителя, Рафаэля Сантьяго. Именно он прислал меня для разговора с вами.

– Саймон! – Из дома выбежала Изабель и встала между отцом и юношей. – Что ты тут делаешь?!

Она гневно взглянула на Клэри, которая вновь вцепилась Саймону в руку:

– Слушай, нам правда надо идти…

Роберт перевел глаза на дочь. Выражение его лица изменилось.

– Что у вас за тайны? Это из-за них такой крик?

Клэри удивленно уставилась на Изабель, напоминая себе, как Роберт заботливо утешал девушку после смерти Макса, какими близкими стали их отношения. И подумать только, ее отец ничего не заметил…

– Он просто мой друг. Наш общий друг, – сказала Изабель, складывая руки на груди. Даже непонятно, на кого она больше злилась: на Роберта или на Саймона. – И я готова за него поручиться, если это нужно, чтобы он остался в Аликанте. – Она вновь сердито посмотрела на Саймона. – Но прямо сейчас пусть отправляется с Клэри. Так, Саймон?

– У меня голова совсем круглая, – пожаловался тот. – Круглая-прекруглая.

Роберт ошеломленно опустил руку:

– Что-что?

– Ему дали не ту кровь, – пояснила Клэри. – Он тут ни при чем.

Инквизитор перевел тяжелый взгляд своих темно-синих глаз на Саймона:

– Хорошо, круглоголовый, я побеседую с тобой завтра, когда соберется Совет. Если протрезвеешь. Кроме того, если у Рафаэля Сантьяго есть что мне сказать, пусть это прозвучит перед Конклавом.

– Я вовсе не… – начал было юноша, но Клэри торопливо его оборвала:

– Отлично. Я сама приведу его на Совет завтрашним утром. Саймон, мы должны успеть вернуться до темноты, ты это прекрасно знаешь.

Тот слегка удивился:

– Правда? Откуда?

– Итак, встретимся завтра, на Совете, – сухо кивнул Роберт, развернулся и зашагал в дом.

Изабель мгновение помедлила; она стояла босиком на узкой брусчатой дорожке, одетая в джинсы и мешковатую темно-синюю рубашку.

– Где же он раздобыл этот кровяной «ерш»? – показала она на Саймона.

– Рафаэль, – коротко, но внятно объяснила Клэри.

Изабель закатила глаза.

– Ладно, к завтрашнему утру все уладится, – сказала она. – Главное, пусть проспится. – Девушка помахала Хелен с Алиной, которые, прислонившись к столбам калитки, следили за сценой с нахальным любопытством. – До встречи на заседании.

– Изабель… – вновь завел свое Саймон и даже потянулся к ней, однако Клэри, решив, что вреда и так уже достаточно, без церемоний схватила его за шиворот и толкнула в сторону улицы.

Из-за того что Саймон все время норовил свернуть не туда и даже попытался было забраться в уже закрытую кондитерскую лавку, к тому моменту, когда они с Клэри добрались до дома Аматис, уже стемнело. Девушка осмотрелась по сторонам, отыскивая охранника, поставить которого грозилась Джослин, но перед домом никого не было. Или он был гением маскировки, или, что более вероятно, уже отправился докладывать о том, что Клэри нарушила запрет.

Девушка мрачно поднялась по ступенькам, отперла дверь и впихнула Саймона внутрь. Тот перестал протестовать еще в районе Колодезной площади и теперь лишь беспрерывно зевал, едва находя в себе силы держать веки полуоткрытыми.

– Ненавижу Рафаэля, – буркнул он.

– У меня те же мысли, – разворачивая его лицом к гостевой комнате, сказала Клэри. – Давай же, пошли. Тебе надо лечь.

Подталкивая Саймона в спину, она довела его до кушетки, куда он и повалился, зарываясь в подушки. Луна тускло просвечивала сквозь шторы, которыми было завешено широкое фасадное окно. Глаза у Саймона напоминали дымчатый кварц, когда ему все же удавалось пошире распахнуть веки.

– Тебе надо выспаться, – сказала Клэри. – Мама и Люк придут с минуты на минуту.

Девушка развернулась на выход.

– Клэри, – сказал он, хватая ее за рукав. – Будь осторожна.

Она мягко высвободилась и пошла наверх, подсвечивая себе путь ведьминым огоньком. Окна в коридоре второго этажа оказались открыты, и с улицы тянуло ночным холодом, запахом влажной брусчатки и воды из канала. Клэри добралась до своей спальни, толкнула дверь – и обмерла.

В ее руке мерцал ведьмин огонь, простреливая комнату узкими лучами света. Кто-то сидел на ее постели. Кто-то высокий, белобрысый, с мечом на коленях и искрящимся серебряным браслетом на запястье.

Если небесных богов не склоню, Ахерон всколыхну я.

– Ну здравствуй, сестренка, – улыбнулся Себастьян.

В ушах Клэри звучало лишь ее собственное хриплое дыхание. В памяти всплыл тот день, когда отчим впервые отвел ее купаться на озеро неподалеку от фермы, где она настолько глубоко погрузилась в сине-зеленую воду, что мир над головой исчез, оставив по себе лишь звук биения ее детского сердечка: искаженное и далекое эхо. Она еще испугалась тогда, что знакомая ей вселенная на веки вечные канула в прошлое, что она потерялась отныне и навсегда, пока Люк не сунул руку в воду и не извлек ее, отплевывающуюся и растерянную, на солнечный свет.