– Сейчас я как раз несколько занят. – Он медленно попятился вглубь прихожей.

– Я не отниму много времени.

Дин легким движением руки впихнул Сида внутрь и закрыл за собой дверь.

Хозяин явно жил один. Это было к лучшему. Если прикинуть, сколько денег он заработал на детях за многие годы, странно, что его дом выглядел жилищем человека, не слишком обеспеченного. Дин всегда считал, что Сид проделывал это ради мзды, но если нет, то, черт возьми, зачем? Он был далеко не худшим воспитателем. Насколько Дин помнил, он просто был грубым и считал нормальным постоянно раздавать подопечным хлесткие затрещины. Случалось, по-настоящему проблемных подростков отдавали в полное распоряжение управляющего, и он выбивал из них дурь зачастую в прямом смысле слова. Дин вспомнил еще одно: у Сида была слабость. Слишком сильная любовь к деньгам. Его легко можно было подкупить. В сумке звякнуло, когда Дин опустил ее на пол. Металлические инструменты стукнулись друг о друга.

– Чего ты от меня хочешь? Денег у меня нет, если ты явился за ними. – Сид в волнении натянул рукава, зажал в кулаках излишки ткани. Этот жест вернул Дину еще одно воспоминание.

– Это сразу видно. Но мне не нужны твои деньги. Я хочу получить информацию.

– Я ничего не знаю.

– Очень хорошо. Скорость, с которой ты эту фразу выпалил, заставляет думать, что у тебя точно есть то, за чем я пришел.

– Не уверен, что смогу помочь, Дин.

Даже интонация, с которой он произнес его имя, напомнила Дину их прежнее знакомство.

– Я хочу узнать все о Доме.

– Там теперь супермаркет.

– Не о том доме. – Дин сунул руку в мешок и достал молоток.

– Эй, послушай, не надо.

– Ты возил нас в какой-то дом. Помнишь?

– Я не могу рассказывать об этом.

– Как будто у тебя есть выбор!

Дин поиграл молотком.

– Я нуждался в деньгах.

Сид скрестил руки на груди. Дина неожиданно поразила мысль, вызванная этим движением. Нечто, почему-то не приходившее ему в голову прежде. Он никогда не видел Сида в рубашке с короткими рукавами. Даже в разгар летней жары тот носил вещи, закрывающие руки. Можно было и раньше догадаться, что Сид – наркоман. Еще один фрагмент мозаики встал на место. Деньги имели четко определенное назначение: они позволяли удовлетворять потребность. Теперь не приходилось гадать, почему Сид беден. Все заработанное ушло в его вены.

– Где он находится?

– Они убьют меня! А может, и тебя тоже.

Дин шагнул к нему.

– Или тебя убью я. Мы оба в курсе, что я на это способен.

– Я знаю, что случилось с тобой. Дошел слух, что тебя отправили в «малолетку», когда ты сжег того типа.

– Он получил по заслугам.

– Мы все, наверное, это заслужили. По крайней мере, большинство из нас.

Сид выглядел искренне раскаивавшимся и как будто уже не рассчитывал на прощение.

– Я просто хочу узнать о том месте. Остальное меня не интересует.

Сиду явно было не по себе.

– Они прекратили это много лет назад. Я был там всего несколько раз, потому что платили очень хорошо. Вскоре после того, как тебя от нас перевели, они остановились. Причина мне не известна.

– Кто? Кто владел Домом? – прошипел Дин сквозь стиснутые зубы. Его терпение иссякало, но цель казалась настолько близка, что пути назад уже не было. – Вас в то время не беспокоила перспектива попасться с поличным?

– Мы все были в одной лодке. Нас можно было обвинить в том, что привозили туда детей, а их – за то, что платили и устраивали шоу. Поэтому никто не собирался стучать. Кажется, они даже не задумывались, что может случиться через пять или десять лет.

Было в Сиде что-то жалкое, мешающее причинить ему боль. Он казался слабым, а Дин знавал многих подсевших на героин, как в тюрьме, так и вне ее. Эти люди редко задумывались о чем-то, кроме дозы. Дин почти уважал Сида за то, как долго он скрывал зависимость не только от соседей, но даже от детей в приюте, двери которого оставались по большей части закрытыми от внешнего мира. Дину довелось бывать в домах, где старшие из персонала без колебаний кололись прямо на глазах у воспитанников. Так и выглядел наркоман, продолжавший работать. Не совсем годным, но все-таки умело сохранявшим внешние признаки нормальности.

Молоток вернулся в сумку, из кармана появился бумажник. Жалкий человек не казался больше настоящим врагом. По крайней мере, он сам признал себя чудовищем, и кто такой Дин, чтобы осуждать его? Он принял в расчет еще один важный факт. В отличие от некоторых других приютов, где ему приходилось жить, у Сида детей не подвергали сексуальным домогательствам, хотя и возили в Дом. В логово ужасов. Сид никогда и ничего не делал с детьми сам, пусть и мог считаться прямым соучастником. Не на него охотился Дин. Не марионетку в гораздо более крупной игре хотел поймать, а самих кукловодов. Он положил на стол несколько купюр и заметил, как Сид немного расслабился. Очевидно, давно не кололся.

– Мне нужны имена, – сказал Дин.

Сид посмотрел сначала на лежавшие на столе деньги, потом на Дина.

– Стефан и Фелисити Картер.

Снова эта фамилия – Картер. Лицо Сида приобрело пепельный оттенок. Он выглядел испуганным. От него потребовалось изрядное усилие, чтобы назвать имена, однако в том, как он произнес их, сквозило и облегчение, словно он давно ждал возможности сбросить с души тяжкий груз.

Глава 51

Утром Люси заметила на столе Эдриана документы, просмотрела их и забрала один лист с собой. Ее заинтересовал банковский отчет с перечнем платежей. Один получатель сразу бросился в глаза. «Ангел-Хранитель». Люси не сказала Эдриану, что узнала название учреждения, как и не сообщила, почему оно ей знакомо. Она хотела помочь ему. Над чем бы Эдриан ни работал, это явно важно для него, раз он приносит работу на дом, а Люси никак не могла избавиться от дурной привычки совать нос в чужие дела. Особенно когда это касалось дорогих ей людей.

Она остановила машину перед больницей с названием «Ангел-Хранитель» – для пациентов с расстройствами психики – и по ступенькам поднялась к входной двери. Нажала на кнопку звонка, и ее впустили, как раз когда начался дождь, а небо закрыло огромное темное облако, напоминавшее очертаниями боевой корабль. Люси надеялась, что ее никто не узнает. Впрочем, она не наведывалась сюда много лет, со дня смерти папы. В нос ударил больничный запах, сразу