Государь в мантии Командора, Гранд-Мастером Ордена он станет только после коронации, пока он лишь Мастер Ложи.

Лаура в платье и с регалиями Девы Ордена. В принципе, после замужества, она могла бы стать кавалерствующей дамой, но… Муж будет против. Он из другого Ордена, пусть мелкого, но гордого. У них, в Стальном Мече, всего десяток рыцарей-мужчин. Дамы в их орден допускаются исключительно в качестве терциариев, ведь основная обязанность женщин рожать наследников.

Кстати, Эдмунд присутствовал тоже. Одет в простой плащ из небелёной холстины, поверх стального доспеха без всяких украшений. Его двуручный меч держал, стоящий рядом, оруженосец в кольчужном доспехе без плаща.

Государь открыл церемонию. Он освободил Орденскую Деву от её обязанностей и отпустил из нашего Ордена Золотой Саламандры. Лаура поблагодарила его, а затем сняла обеты со своего рыцаря-защитника, то есть с меня. Я произнёс короткую речь. Честно говоря, не сам её писал, она была разработана для подобного случая лет около шестисот назад, с тех пор в ней меняются только имена и прочие реалии. Затем снял с пояса короткий меч и вручил его новому защитнику, чтобы было чем защищать. Эдмунд принял оружие, поцеловал клинок и разразился не менее формальной и напыщенной речью. Следующим шагом я вернул Лауре, вручённую при посвящении шёлковую ленту. Её перстень и темляк с кинжала я снял и демонстративно передал вслед за мечом. Полученная для кормления крепость осталась мне. Впрочем, бриллиантовая брошь тоже не покинула хозяйку. В благодарность девица подарила ещё земель и разрешила включить их в баронство. На этом церемония закончилась.

Формально, теперь я не связан обетами с герцогиней. Да, моё баронство входит в её герцогство. Я обязан ей налогами, но уже не службой.

Сильно повзрослевшая за один день девочка, ведь сегодня ей стукнуло уже целых одиннадцать лет, держала совет со своими самыми доверенными друзьями. Плюшевый мишка Стах и фарфоровая кукла Стеша сидели рядышком на кровати, а котёна Царапка лежала на коленях хозяйки.

— Если мы со Стахом поженимся, то у нас будут детишки. Это хорошо. С ними можно разговаривать, сколько хочешь, и они никогда не скажут "отстань дочка, я сейчас занята". А тебе, Стеша, будет с кем играть, когда я вырасту, и у меня будут взрослые дела. Но Стах может не захотеть жениться на мне. Вдруг он обиделся на тётю Несту. Это плохо. Ещё я могу совсем не выходить замуж и стать важной дамой, как тётя. Не знаю, хорошо это или плохо, но тогда у меня совсем не будет детишек, и мне придётся отдать графство, а потом и герцогство, кузенам. А я не хочу! Они задаваки и жадины! Оба! Ещё такие маленькие, а уже такие вредные! Одно слово — мальчишки! Стах! Ты тоже мальчик, но хороший.

Медведь был полностью согласен с хозяйкой. Как добросовестная игрушка он каждую ночь ложился в постель к девочке, никогда не роптал, если его путали с подушкой, даже терпел наглую Царапку, любящую лежать на нём. Но вот что делать, он посоветовать не мог. Конечно, его голова не была такой пустой, как у фарфоровой Стеши, однако овечья шерсть не самый лучший материал для размышлений, её мягкость скорее расслабляет и тянет ко сну. Но Тереза немного незаслуженно его похвалила:

— Стахушка, ты молодец, хорошо придумал, я тоже считаю, что ему надо написать письмо.

Две старые подружки и соперницы встретились, поругались чуть не до драки, вместе поревели над провалившимися надеждами, помирились, расцеловались, стали обсуждать былое и составлять новые планы.

— Из начальной полудюжины девчонок Инга сразу за отцовского помощника замуж выскочила. Свинка сразу за ней, к своему бычку сбежала. Мы с тобой друг друга из игры вывели. И кто остался? Самые страшненькие — Тинка, да Мимика. Обе нам не соперницы.

— Да… Дуры мы с тобой… Обе. Могли бы договориться. Одну из нас взял бы барон, она нашла бы ход в высший свет и помогла бы подруге хоть в щёлочку туда протиснуться.

— Представляешь, Мике разрешили три бала в год проводить. Она и один-то не сможет! Куда ей, кулёме…

— Повезло дурочке. Я никогда не думала, что у барона такой плохой вкус.

— Может её батя что-то из южных стран привёз?

— Думаешь, артефакт?

— Может и зелье. Вполне могли подкупить слугу. Тот барону в вино чего-нибудь подлил или подсыпал, вот и взыграло ретивое.

— Взыграть может и взыграло, но Микаэла не смогла бы воспользоваться этим. Не умеет она с парнями.

— Тогда почему её выбрал? Он про приданое даже не спросил.

— Откуда ты знаешь? Может шли тишком переговоры. Через того же Латера. Он барона за благодетеля считает, мог расстараться.

— Почему тогда к нашим отцам не пришёл?

— У нас приданое меньше.

— Да ты что?!

— Что-что! За Микой, пятьдесят тысяч талеров дали, понятно, скарб и дом, но к тому ещё магазин на Дворянской и сто акций. А в подарок мужу — сто тысяч серебром и участок пахотной земли, рядом с баронством.

— За мной только пятьдесят тысяч, дом и вещи. Если жених поторгуется, может на прожитие тысчонку-другую годового дохода добавят. Но это край. Сколько дадут мужу, даже и не знаю.

— Вот! За мной приблизительно столько же. И ведь нас с тобой в десятку самых богатых невест-простолюдинок зачислили. Ты "Дамский досуг" читала?

— Читала, конечно. Эх… Не хотела тебе говорить… Да, ладно! Граф Иснадор свободен.

— Он же умер!

— Умер. А титул по наследству племяннику перешёл. Его Величество уже утвердил прошение. И за счёт Казны приказал заложенный доход майората выкупить. Новый граф не совсем нищим будет.

— Но приданое жены ему пригодится… Ну, спасибо! Не забуду! Вместе охотимся?

— Вместе. Знай мою доброту.

— Тогда и я тебе кандидатурочку подскажу. Правда, он немного в возрасте, но богат и ищет молоденькую супругу…

— Нет, вот есть же люди, до чужого добра жадные!

Праведное негодование откупщика Федула Латера вызвала папка, обнаруженная в опечатанном сургучными печатями пакете.

— Пап, что там такое? — спросил отца старший сын и главный помощник.

— Его Высокоблагородие, барон Тихий прислал. Видать, как члену Госсовета ему доложили, а он, наш благодетель, мне переправил. Копают под нас, копают. И я знаю, кто из приказчиков расклад сдал. Посмотри сам, подумай хорошенько, а потом мне скажи виноватого. Тебе надо учиться ворогов находить. Ну, ничего! Я так дело поверну, не подкопаешься! Милостивец наш вовремя предупредил.

— Заплатить бы ему надо, пап.

— Не заплатить! Отблагодарить! Разницу понимаешь?! Такое высокое лицо никак обижать нельзя! Взятки чинушам совать будешь, — голос откупщика наполнился искренним почтением и приобрёл несколько елейные тона. — А такого человека только благодарить возможно!