Пока Эрл спускался с помоста и шел сквозь расступающуюся перед ним толпу, приговоренный выбирал себе меч — сразу несколько ратников, толкаясь друг с другом, поспешили предложить ему свое оружие. Чернобородый воин выбрал тяжелый и относительно короткий меч с широким лезвием. Он принял боевую стойку, когда горный рыцарь ступил на площадку.

— Поединок ведется на мечах без щитов до смерти приговоренного, — загремел над толпой притихших ратников голос герцога Дужана. — Если приговоренный получит такую рану, что не сможет биться дальше, его противник должен будет нанести ему удар милосердия. Если же сэр Эрл получит такую рану, поединок следует прекратить и выставить против приговоренного другого бойца. Если такового не найдется… да свершится казнь по закону и традициям Серых Камней!

Бойцы остановились на противоположных сторонах открытой площадки. Оба еще не двинулись на сближение, но по воинской привычке напряженно и настойчиво ощупывали друг друга глазами.

— Бой! — объявил, взмахнув рукой, герцог Дужан.

Горный рыцарь перехватил меч одной рукой, выставив его лезвием вниз перед собой. Приговоренный двинулся на него, не поднимая тяжелого клинка. Бойцы сошлись. Чернобородый двигался чуть скованно, и глаза его были тусклы, но, когда Эрл сделал пробный выпад, тот отбил клинок молниеносно и четко — видимо, действуя не по разуму, а инстинктивно.

Эрл, не торопясь, проделал еще несколько выпадов: в голову, в туловище и в ноги. Воин раз за разом отражал удары. Мало-помалу он втягивался в ритм боя — и вдруг ожил, обрушив на рыцаря целую серию выпадов. Словно напряженное тело его утратило путы оторопи. Воин атаковал бешено, не заботясь о защите, о том, чтобы правильно расходовать силы. Эрл какое-то время оборонялся, пропустив несколько моментов, когда мог бы контратаковать. Ратники вокруг сражающихся зашумели. Раздались крики ободрения, но предназначались они вовсе не горному рыцарю, а их товарищу.

Чернобородый воин уже порядочно запыхался, но удары его становились все более мощными, утрачивая тем не менее точность. Приговоренный яростно рубил и колол, точно видя перед собой не юного рыцаря, никогда не делавшего ему никакого зла, а абстрактного виновника его черной беды. Эрл, не сбивая дыхания, плел вокруг себя искусную защиту.

Приговоренный ударил еще трижды — так сильно, что каждый удар, если бы достиг цели, вполне мог бы серьезно повредить доспех Эрла.

И вдруг все кончилось.

Чернобородый отступил на несколько шагов, опустив меч. Могучая грудь его поднималась и опускалась, словно мехи кузнеца, взявшегося выполнить срочный заказ. Пот катился градом по его лицу и шее, борода лоснилась от пота. Эрл поймал взгляд из-под насупленных черных бровей. Какое-то недоумение плескалось в темных глазах приговоренного, словно его только что вытащили из глубины мутного сна и безжалостно швырнули в битву; будто он только что проснулся.

Эрл атаковал, стараясь бить вполсилы. А приговоренный отчего-то кардинально изменил свою тактику боя. Он почти не защищался, время от времени делая какие-то невнятные выпады в сторону неуязвимого рыцаря. Видимо, он почувствовал, что ратное мастерство противника намного превосходит его собственное. Выплеснув скопившееся напряжение, он опустошил себя. Впереди его ждала только смерть, и теперь он жаждал ее как можно скорее.

«Пора кончать», — решил Эрл.

Обманным выпадом он заставил чернобородого отступить на нужное ему расстояние и молниеносным, сильным ударом вышиб меч из его руки.

Приговоренный шатнулся, проследив глазами полет сверкающего клинка. И остановился как вкопанный, не сделав даже попытки рвануться за мечом. Он высоко вскинул подбородок и опустил руки. Но, ожидая последнего удара, чернобородый не закрыл глаза. Он повернул голову в сторону помоста. Горный рыцарь сэр Эрл понял, чьего взгляда искал молодой воин в последние мгновения своей жизни.

Эрл шагнул вперед и нанес рукоятью меча крепкий удар в висок противника.

Ноги приговоренного подогнулись, и он без чувств рухнул на песок.

Тишина повисла над заполненным людьми внутренним двором замка Полночная Звезда. Эрл вонзил меч в засыпанную песком землю и заговорил, обращаясь к тем, кто находился на помосте.

— По Кодексу королевских рыцарей, — громко произнес он, — рыцарь, одержавший победу в поединке, волен распоряжаться жизнью побежденного по своему желанию.

Он выдержал небольшую паузу, на тот случай, если Боргард, Трагган или Дужан возразят ему. Но возражений не последовало. Рыцарский кодекс вот уже много веков являлся нерушимым сводом обязательных к выполнению правил для тех, кто однажды принес своему государю клятву верности и принял посвящение. Если бы с приговоренным сражался простой ратник, приговоренный рано или поздно нашел бы смерть от меча… Но на бой вышел королевский рыцарь.

Феодалы на помосте недолго хранили молчание. Должно быть, они давно уже догадались, что именно решил предпринять горный рыцарь. Барон Трагган заговорил первым.

— Сэр Эрл, — сказал он. — Прежде чем взять на себя ответственность за чужую жизнь, не подумал ли ты о том, каково придется спасенному тобой. Жить с пятном позора непросто.

Эрл улыбнулся Траггану.

— Разве кто-нибудь из собравшихся, — зычно крикнул он, — может обвинить воина в трусости? Разве кто-нибудь из вас без колебаний оставил бы товарищей в беде? Тот, кого звали Бран, — виноват, с этим нельзя спорить. Но позорной смерти он не достоин. На нем нет позора!

Дужан наклонился к Боргарду и что-то сказал ему на ухо. Хозяин Орлиного Гнезда встал.

— Теперь жизнь того, кого звали Браном, твоя, — громко проговорил Боргард.

Нарастающий гул одобрения, пронзаемый редкими одиночными выкриками, был ему ответом. Но спустя всего пять ударов сердца в общем шуме зазвучали какие-то непонятные, тревожные ноты. Ряды воинов заколыхались.

Не соображая, в чем дело, Эрл на всякий случай вытащил воткнутый в землю меч. Но скоро понял, что волнение никак не относилось к нему. К помосту пробивался ратник — посыльный одного из тех отрядов, которые барон Трагган все-таки распорядился разместить в укрытиях на подходах к замку.

— Маги! — заорал ратник, только достигнув помоста. — Маги идут к Полночной Звезде!

Едва заметная в траве охотничья тропка вывела путников на опушку леса. Болотник, шедший впереди, остановился, скинул с плеч к ногам тюк, в котором лязгнули его доспехи и оружие. Поджидая товарищей, он окинул взглядом открывшуюся перед ним ширь возделанных полей, окружавших небольшой городок, до которого ходу было — как сразу прикинул Кай — около трех часов. С опушки к полям вел пологий склон, поросший невысоким кустарником; у границы полей проходила широкая дорога, которая вела, конечно, в городок.

Позади болотника затрещали невидимые в траве сухие сучья.

— Ух ты, — проговорил Оттар, появляясь из-за деревьев. — Чего я вижу-то!