– Спасыби… Та байдуже… мени вже краще[39].

– Мы тут з коллэгою хочэмо з тобою тришкы поспилкуватыся… Ты ще нэ зовсим забула росийску мову?[40]– неожиданно спросил он.

– Та ни… То есть… нет… нет, конечно…

– Ну и хорошо, вот и молодчинка. – Мужчина с короткой прической перешел на русский. – Меня зовут Иваном Опанас… Афанасьевичем… мы ж договорились по-русски?.. Я работаю в СБУ… слыхала о такой организации? Кстати, ничего, что я на «ты»?

Он достал служебное удостоверение, развернул его… Но Оксана даже не посмотрела на фото и служебные записи: она как-то сразу поняла, что эти двое не имеют отношения к тем, кто ее преследовал на протяжении последних нескольких дней, что они из правоохранительных органов.

– А это… это мой коллега. – Иван Афанасьевич кивком указал на плотного, крепко сбитого мужчину примерно своего возраста. – Зовут его… Сан Саныч. Поскольку коллега не очень, скажем так… владеет мовой… то будем вести наш разговор по-русски, как и договаривались…

Сотрудник СБУ убрал обратно ксиву, после чего достал – но уже из бокового кармана пиджака, поверх которого наброшен халат, – цифровой диктофон. Сан Саныч, у которого было открытое, приветливое лицо и цепкие глаза, тоже извлек миниатюрный аппарат и включил его на запись…

– Оксана, учитывая твое самочувствие… опустим формальности, – сказал сотрудник СБУ. – Расскажи нам, что случилось на базе… когда ты отправилась туда попроведать своего знакомого – Андрея Гайдукова.

Разговор длился уже около часа. Причем сама Палей, когда в палату заглянул встревоженный врач, сказала ему, что она чувствует себя вполне сносно. И что она не нуждается ни в отдыхе, ни даже в маленьком, на несколько минут, перерыве…

Она рассказала визитерам все-все. И о том разговоре, который она невольно подслушала, когда на базу приехали какие-то люди, и о визите двух мужчин в больницу «Скорой помощи», и о других тревожных и опасных моментах, которые ей довелось пережить. Не сказала она лишь о двух вещах: о том, что ночевала у «андерграундного» художника Луки, и еще о брате Андрея, которого она видела возле кафе, – здоровающимся за руку с кем-то из ее преследователей…

По ходу разговора она сделала вывод, что, во-первых, эти мужчины уже многое и сами о ней узнали, а во-вторых, они, кажется, также успели неплохо изучить биографию ее Андрея, к которому у них был какой-то свой интерес.

Сотрудник СБУ показал ей целую пачку фотоснимков. Оксана уверенно опознала двух: тех самых субъектов, которые приходили в больницу и которых она видела у кафе-мороженого на Владимирской.

Еще эти двое визитеров, особенно тот, про которого она сразу подумала, что он не местный, а «русак», выспрашивали у нее про охранников с базы, про Романа и Тимофея. Но Оксана мало что могла о них сказать. Ведь она, когда приезжала к Андрею, почти не разговаривала с ними – оба показались ей замкнутыми, скрытными людьми, про которых в народе говорят – «сам себе на уме»…

Наконец, подчиняясь настойчивым требованиям местного врача, эти двое прекратили допрос.

– Я очень беспокоюсь за Андрюшу! – торопливо сказала Оксана, когда они собрались уходить. – Пожалуйста… найдите его… ладно?

Врач померил ей температуру и давление, потом сделал укол. В палату вновь вошла мама – врачи разрешили ей здесь находиться постоянно, в качестве сиделки.

– Ой, мамуля… – Оксана неожиданно взяла руку матери и поцеловала ее. – Мне тебе тоже надо кое-что рассказать… У меня… Я… Мама, достань где-нибудь для меня… соленых огурцов! – Она слабо улыбнулась. – И еще чего-нибудь остренького… пожалуйста!

…Леон приехал в Киев утром во вторник. Для того, чтобы «сверить часы», чтобы проговорить с Леммингом, своим давним знакомым, кое-какие детали. Нынешние события в очередной раз доказали очевидную истину: идеальных планов не существует. Как тщательно ты ни планируй операцию, как ни учитывай множество факторов, всегда возникают какие-то «накладки», всегда приходится уже по ходу вносить какие-то коррективы, что-то менять и додумывать…

Они встретились на конспиративной квартире в окраинном районе столицы – Святошино. Оба приехали на место ровно в десять утра, без сопровождающих. Леон – без оружия. Лемминг, плотный, чуть грузноватый мужчина лет сорока пяти, – в прошлом, кстати, как и Леон, более десятка лет прослуживший в одной из российских спецслужб, а затем эмигрировавший за кордон, – открыл дверь своим ключом, затем посторонился, пропуская коллегу в двухкомнатную квартиру (это была одна из шести «явок», которые имелись в их распоряжении в этом городе).

Леон, Лемминг, Вадим – всего лишь псевдонимы, которыми эти люди обзавелись на время нынешнего «мероприятия». Несколько человек знали Лемминга в Киеве под его собственными именем и фамилией, но это обстоятельство его не сильно заботило: он был посредником между заказчиком и исполнителями, и именно в таком качестве, кстати говоря, он себя и утвердил в последние годы.

– Да, это интересный замысел, – выслушав коллегу, сказал Лемминг. – Я говорю про твою идею с Андреем Гайдуковым… Я тут вот что еще подумал, Леон. Брат этого мужика… Юрий… он довольно крупный чин в их местном управлении «прикордонников». Он, конечно, украинизирован… но корни – из России! Их отец… я наводил справки… тоже из погранцов… но – советских! А это, сам знаешь, было наше кагэбэшное подразделение! Ну вот… сделаем так, чтобы он… того! До ареста доводить не следует… пусть «хлопнет» себя… из штатного ствола! Думаю, это дело мы сможем организовать через наши местные связи…

– А что это дает?

– Как это – «что дает»? Прикинь, какая тема возникнет! Брательник его Андрей… ну сам понимаешь, что с ним будет и в каком деле он «засветится»! А тут еще наводочка возникнет на Юрия Гайдукова… мол, это он окно на границе москалям обеспечивал! Пусть не за идею работал и не потому, что вспомнил об отце-кацапе… это было бы глупо и неправдоподобно… а за хорошие бабки! Короче, тут возникает перспективная тема «заговора», есть новые и веские основания опять поднять вопрос о кровавой гэбне, которая лезет в Киев, о руке Кремля, ну и так далее! Фигура этого вот Гайдукова… если все аккуратно исполнить… даст возможность местным провести показательную чистку!

– Вроде «охоты на ведьм»?

– Ну да! Именно! Вычистят на фиг из органов всех, кто хоть пару слов на москальском знает! И кто по-прежнему смотрит в сторону Москвы! «Хозяин» это преподнесет местным, как положено, – на блюдечке с голубой каемочкой! Да мы, блин, после этого вот «мероприятия» и последующей чистки будем здесь всех держать за яйца! «Оранжевые» хохлы будут нам по гроб жизни обязаны!

– Знаешь, Лемминг, мне это как-то не очень интересно. – Леон криво усмехнулся. – В моем контракте того, о чем ты сейчас сказал, детально не прописано. Андрей Гайдуков мне просто под руку подвернулся, он удачно вписывается в расклад… Что с «дружественной поддержкой»?