Шиманов пожал плечами и вывел из числа плененных сотрудников четырех человек.

— Хорошо, — кивнул лейтенант. — Теперь заберите операторов производства.

Доктор Шиманов вывел еще двоих.

— Это все? — спросил Броун.

— Все, — кивнул Шиманов, понимая, что ему ничто не грозит.

— А мистер Роули, он вам не нужен?..

— Нет. Он простой исполнитель… — пренебрежительно махнул рукой Шиманов.

— Браун, приступайте, — распорядился капитан.

Оставшихся пленников начали сгонять в один угол. Почувствовав неладное, люди заволновались, однако они все еще надеялись, что работавшие на правительство люди не сделают им ничего дурного.

Коммандос отбежали в стороны, и вперед шагнули «грейтимпланты». Дробно застучали пушки, и за пять секунд все было кончено.

— Всем спасибо! Теперь на погрузку! — скомандовал Броун и, повернувшись к Майеру, спросил:

— Где твои саперы?

— Сейчас будут, сэр. Мы нашли хранилище кислородных баллонов и решили, чтобы уж наверняка…

— Понял тебя. Ладно, не возражаю, у нас в запасе еще… — лейтенант посмотрел на часы, — три минуты…

Поредевший штурмовой отряд грузил в трейлер раненых и погибших коммандос, а лейтенант стоял на пандусе и наблюдал за посадкой команды доктора Шиманова. Их посадили в один трейлер с «грейтимплантами». Люди в белых халатах испуганно таращились на невиданных солдат, не понимая, кто перед ними — умные механизмы или живые существа.

Из выбитой двери выскочили четверо саперов из отделения Майера.

— Успели? — спросил лейтенант.

— Да, сэр. Все как и планировали.

— Отлично, давайте в машину…

Тихо зажужжал вызов кодированной связи. Лейтенант вытащил из кармана миниатюрную трубку и приложил к уху:

— Лейтенант Броун слушает… Да, сэр, Шиманов и с ним несколько специалистов… Да… Не беспокойтесь, сэр, через двадцать секунд здесь будут пылающие развалины…

Погрузка закончилась, двери трейлеров закрылись, и две ничем не приметных машины покинули двор через разбитые ворота.

Когда машины свернули на шоссе, мощные взрывы выбили несущие конструкции, и все многоэтажное здание рухнуло вниз, погребя складские помещения и фабричные цехи.

…Майкл Панакис любил смотреть, как на фабричном дворе разгружали транспорт. Юркие погрузчики выхватывали тяжелые контейнеры и, каким-то образом умудряясь не уронить их, ставили точно на движущуюся ленту транспортера.

Казалось бы, обычное дело — разгрузка, но для Майкла это был начальный акт большого производственного движения, когда в процесс вступали все новые и новые силы, собранные им в единую систему. Иногда он как будто ощущал ее движение, смотря на часы и представляя, что сейчас происходило на том или ином этапе производства.

Из кабинета Майкла весь двор был виден как на ладони. Он специально выбрал себе именно это помещение, имевшее окна с видом на город и одно — выходящее во двор, чтобы наблюдать за процессом.

Створки ворот медленно поползли в разные стороны, и первый тяжелый контейнеровоз пересек границу владений Майкла Панакиса. Кабина машины сверкала зеленой краской, а на длинном прицепе красовалась эмблема в виде зеленого листочка на белом фоне.

«Интересно, — подумал Майкл, — задумывался ли кто-нибудь, глядя на эти ухоженные контейнеровозы, что за грузы они перевозят…»

В углу двора стояла машина Майкла. Большой темно-синий автомобиль. Рядом с ним обычно стоял маленький желтый кабриолет, принадлежавший Эмми. Но сегодня его не было — Эмми позвонила рано утром и сказала, что нездорова.

«Странно, — подумал Панакис, — это первый случай, когда Эмми не явилась на службу, сославшись на недомогание».

Майкл снова обратил свое внимание на разгрузочную площадку. Машины, как обычно, разворачивались по кругу и, включив заднюю скорость, пятились к пандусу.

«Надо же, заболела, — вернулся Панакис к мыслям об Эмми. — А вчера выглядела совершенно здоровой» Майкл вспомнил, как в очередной раз Эмми стояла возле его кресла, а он обнимал ее за бедра.

«Неужели ты никогда не испытывала никакого чувства?..» — спросил тогда Майкл.

Эмми посмотрела на него сверху вниз, словно этот вопрос ей задал ребенок, а не владелец подпольной империи, и ответила: «Мне лучше удаются предчувствия, чем чувства…»

«Предчувствия?.. Какие предчувствия?..» — не понял Панакис.

«Дурные предчувствия. Они мне удаются лучше всего…»

Майкл еще раз посмотрел на автомобильную стоянку, где стояло только его одинокое авто.

«Она сказала — дурные предчувствия… И сегодня не пришла…»

Неожиданно Панакис обратил внимание, что машинам на фабричном дворе немного тесновато, и…

— Эй, постойте, ребята… — вслух произнес Майкл — Откуда два лишних контейнеровоза?

В этот момент дверь одного из них распахнулась, и на бетон выпрыгнула какая-то ужасная боевая машина.

— Вот и все. Вот они и явились по мою душу…

Майкл сорвался с места и кинулся в кабину своего персонального лифта. Он нажал кнопку с надписью «Подвал», и лифт скользнул вниз

Через несколько секунд створки кабины открылись, и Майкл Панакис оказался в глубоком подвале, о котором в здании знали только несколько человек И один из них — хранитесь Джеронимо Шнайдер

— Здравствуйте, сэр. Давненько я вас не видел, — поздоровался старик, вставая из-за своего стола, на котором под светом облезлой настольной лампы лежал традиционный кроссворд.

— Привет, Джеронимо. Как здоровье? — Майкл старался ничем не выдавать своего волнения.

— Да какое здоровье в мои-то годы, мистер Панакис?

— Может, перевести тебя на свежий воздух?

— Зачем, мистер Панакис? Я здесь привык, к тому же подвал сухой и теплый…

— Ну как знаешь. Я пойду проверю туннель…

— Сейчас я вас провожу, вот только возьму фонарик, — засуетился старик.

— Нет, Джеронимо, не беспокойся, я сам.

Майкл Панакис уверенно шагал по темным закоулкам, не задевая за стены и безошибочно делая повороты. Он знал этот темный лабиринт как свои пять пальцев, потому что это был путь к спасению, который Майкл регулярно проверял и поддерживал в полной готовности.

Панакис сделал последний поворот и привычно щелкнул выключателем. Яркая лампочка осветила «крейзибул», устаревший внедорожник, с большими колесами и мощным мотором.

Майкл сел в кабину и повернул ключ зажигания. Мотор завелся практически сразу. Панакис оглянулся, проверяя, все ли на месте. На заднем сиденье лежал сосуд с сидатином, произведенным фабрикой за все время ее существования. Правда, в цехах еще осталось килограмма полтора ценного продукта, но его уже не забрать.