Дарби отошла в заднюю часть помещения для вскрытия. Клифф Уоттс, лицо которого отекло из-за глубокого пореза на лбу, скрестив руки на груди, выглядывал из-за плеча Нейла Джозефа, склонившегося над столом, на котором покоился прозрачный пластиковый пакет, герметично закрывающийся на застежку, перепачканный кровью. Рядом с пакетом лежал сотовый телефон с разбитым экраном.

— Это обнаружили у него в кармане, — сказал Нейл, обращаясь к Дарби, и кончиком ручки постучал по пакету. В нем находились права на управление автомобилем, выданные на имя Дженнифер Сандерс, ее пропуск в больницу и кредитные карточки. — Если я правильно понимаю, ты обнаружила сумочку рядом с останками.

Дарби утвердительно кивнула головой.

— Она была пуста, — заметила она.

— Брайсон принимал участие в обыске больницы, который ты проводила в прошлые выходные, верно?

— Мы разбились на группы. Подвал настолько велик, что в нем запросто можно заблудиться.

— Брайсон был с тобой?

— Нет.

Нейл перевел взгляд на Уоттса и поинтересовался:

— Как были организованы поиски?

— Каждая группа состояла из трех человек — два копа и один охранник из службы безопасности «Синклера», — ответил Уоттс. — Несколько человек нам одолжила полиция Данверса.

— Я разговаривал с Биллом Джорданом. Он говорит, что внутрь больницы можно попасть несколькими путями. И Брайсон знал их все.

— Что ты имеешь в виду?

— Может быть, твой напарник вернулся туда, чтобы забрать улики, которые лежат сейчас перед нами, а потом не успел избавиться от них.

— Перестань нести чушь, Нейл! Тебе не хуже меня известно, что Флетчер подложил этот пакет еще до того, как столкнуть Тима с крыши.

— Нет, я не знаю этого. Единственное, что мне известно доподлинно, так это то, что этот пакет был найден в кармане Тима Брайсона. Может, в том, что Брайсон рассказал Тине Сандерс о пропавшей улике, есть толика правды. Кстати, о чем там шла речь? О ремне?

— Ты встаешь на сторону психопата?

— Нет, Клифф, я всего лишь пытаюсь понять, почему Флетчер сбросил Брайсона с крыши — причем не где-нибудь, а в общественном месте, на виду у публики. Я пытаюсь вычислить, не стал ли твой напарник оборотнем. — Нейл выпрямился и взглянул Уоттсу прямо в глаза. — В Согусе вы ведь тоже работали вместе, верно?

— Я больше не намерен выслушивать эту чушь. — Уоттс почти бегом выскочил из помещения.

— Не уходи слишком далеко! — крикнул ему вслед Нейл. Заметив выражение лица Дарби, он поинтересовался: — Ты хочешь что-то сказать?

— Я думала о фразе, которую процитировал мне Флетчер. Это были строки из Бернарда Шоу: «Если невозможно избавиться от семейного скелета в шкафу, можно, по крайней мере, заставить его танцевать».

— В таком случае, похоже, желание этого сукина сына исполнится. Во всех выпусках новостей только и разговоров, что о Брайсоне. Готов держать пари на то, сколько пройдет времени, прежде чем его разговор с Тиной Сандерс станет достоянием общественности. Думаю, это случится уже до конца недели.

— Когда я нашла останки, в магнитоле играла кассета, — сказала Дарби. — Если Брайсон возвращался туда, чтобы обчистить ее сумочку, почему он оставил кассету?

— Очень хороший вопрос. У тебя есть на него ответ?

— Пока нет. Но я бы не спешила с выводами.

Дарби вышла, чтобы переодеться в специальный комбинезон. Она умывалась холодной водой до тех пор, пока не замерзла.

Когда она вернулась в операционную вместе со своим снаряжением, эксперт из отдела идентификации щелкал фотоаппаратом. Раздавленное, скрюченное, изуродованное тело Тима Брайсона лежало под безжалостным, ярким светом бестеневой лампы. С него еще не сняли окровавленную одежду. На кистях у него были пластиковые пакеты.

Нейл подошел к Дарби и встал рядом, облокотившись о стойку.

— Тина Сандерс по-прежнему отказывается говорить с нами, — сообщил он. — Как ты думаешь, Флетчер мог ей угрожать?

— Не знаю. По-моему, она просто в шоке. Прошло столько лет, и вдруг в течение двух дней она не только находит останки своей дочери, но и узнает имя человека, который ее убил.

— Ты давно разговаривала с Джонатаном Гейлом?

— Мы с Брайсоном беседовали с ним в субботу.

— Получается, с того момента ты с ним не общалась?

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Я заглянул в сотовый телефон Брайсона. Имя Гейла числится в списке вызовов. Гейл звонил ему дважды прошлой ночью. У Брайсона есть голосовая почта, но я не знаю пароля, поэтому не могу получить туда доступ. Ты не возражаешь, если я побеседую с Гейлом?

— Ради бога!

Эксперт из отдела идентификации закончил первый этап съемки. Дарби взяла образцы частиц из-под ногтей Брайсона. На ладонях у него не обнаружилось никаких повреждений — он не оказывал сопротивления Флетчеру. А вот правое запястье было сломано.

Собрав волокна и осколки стекла с одежды Брайсона, Дарби обнаружила красное пятнышко на его шее.

— Похоже на след от укола, — сообщила она Нейлу. — Придется подождать, пока мы не получим отчет токсиколога.

Дарби принялась срезать с тела одежду. Мысленно она прокручивала в голове свой разговор с Тиной Сандерс и вспоминала фотографию маленькой девочки в рамочке, стоявшую на письменном столе Брайсона.

А у меня была дочь, Эмили. У нее развилась очень редкая форма лейкемии. Мы показывали ее всем специалистам, какие только существуют под солнцем. Глядя на то, через что ей пришлось пройти, я готов был продать душу дьяволу, только бы спасти ее. Я знаю, это отдает мелодрамой, но, Богом клянусь, это правда. Для своих детей вы сделаете все, что угодно. Все на свете.

Неужели страх за дочь и любовь к ней привели Брайсона в такое отчаяние, что он решился выкрасть ключевое вещественное доказательство в деле об убийстве в обмен на деньги, которыми он безуспешно воспользовался, пытаясь спасти жизнь Эмили?

Дарби углубилась в себя, в самый потаенный уголок души, туда, где она хранила свои истинные чувства, которые испытывала к людям. Какая-то сокровенная часть ее по-прежнему требовала яростной, почти детской справедливости во всех человеческих делах и поступках, требовала разложить всех и вся на простые и понятные категории добра и зла, плохого и хорошего. И на какой же стороне оказался Брайсон? Дарби задумалась над этим вопросом и с удивлением, смешанным со страхом, ощутила холодное, мрачное удовлетворение.

Чтобы отделаться от этого тягостного чувства, она снова вспомнила фотографию маленькой девочки. Она мысленно вглядывалась в улыбку Эмили Брайсон, пытаясь пробудить в душе хоть капельку сочувствия, и чувствовала себя опустошенной и старой.

Отдел судебно-медицинской антропологии Бостона занимал несколько крошечных, не имеющих окон помещений, набитых казенными серыми столами и шкафами для картотеки им в тон. Если не считать какой-то анатомической диаграммы, белые стены позади письменного стола Картера оставались голыми.