В установившейся тишине особенно неожиданно прозвучал горький всхлип, затем еще один, и после этого морская свинка разразилась пищащими рыданиями. Все присутствующие всполошились не на шутку, уж больно горестно сокрушалась моя маленькая дуэнья. Я попыталась было для успокоения напоить ее водой, но не рассчитала размеры посуды, кто-то в суете толкнул руку, и полная чашка воды вылилась на бедное животное. Мы застыли в ожидании реакции, и только капли с мерным стуком стекали с мокрой шерстки на пол.

— Уи-и-и-и, — заверещала тетя Аршисса.

Спрыгнув с моих рук, зверек забегал по столу, разбрызгивая капли в разные стороны и не переставая верещать. Когда она пошла уже на третий круг, шейх сделал изящный выпад и подхватил свинку цепкими пальцами, попутно обернув невесть откуда взявшимся шарфом. Очень дорогим, кстати, шарфом.

— Тихо-тихо, моя прелесть. — Он принялся вытирать мокрую шерстку. — А ты еще хотела от меня сбежать, глупенькая. И к кому? К этим развязным морякам, которые даже понятия не имеют о правилах приличия.

Я притихла, ожидая, когда тетя окончательно успокоится, и заодно наблюдая за поведением этого противоречивого и непоследовательного мужчины. Продавать в рабство молодых талантливых девушек и при этом с таким трепетом вытирать пухленькую морскую свинку… Я не могла этого понять.

— Завтра мы пойдем с тобой в храм Извечных, — продолжал тем временем тихо успокаивать свою незваную гостью Лабим, — принесем им дары и узнаем, как вернуть тебе прежнее тело.

Тетушка Аршисса заголосила пуще прежнего, так что даже у меня стали слезы на глаза наворачиваться. Но тут свинка выпуталась из импровизированного полотенца и, забравшись в широкий рукав одеяния шейха, поползла вверх — к плечу. Угомонилась она, лишь развалившись у работорговца на плечах. Положив грустную мордочку на сложенные лапки, обвела свою спасательную команду мрачным взглядом. Все-таки, несмотря на чужое тело, человеческие качества остались Аршиссе не чужды.

Я поймала себя на мысли, что принюхиваюсь — так ли сильно и неприятно все еще пахнет от нашего гостеприимного хозяина? А главное, как тетушка выносит в таком близком соседстве неимоверное благоухание? Не знаю, куда бы привели эти размышления, если бы меня не прервали.

— Боюсь, Извечные тут бессильны, — вздохнуло это прелестное создание.

— Ты так их прогневила, Арса? — Шейх поднял руку и почесал свинку за ушком. Не дожидаясь ее ответа, продолжил: — Я все равно найду способ вернуть тебе прежние формы, и больше ты…

— Себе сначала форму верни, — грубо перебила тетя. — А то страшно смотреть, во что ты превратился за эти годы. И не надо оправдываться.

Наглый «воротник» поднялся на лапки и сбежал с Лабима, направившись в мою сторону.

— Шейх Лабим Ибрам рао Мель-Сааби никогда ни перед кем не оправдывался! И не будет! — раздался звереющий рык. Глазки Лабима, и без того заплывшие, сузились в две щелки, лицо стало наливаться кровью.

— Ты бы так не нервничал, в твоем возрасте это вредно, — невозмутимо продолжила гнуть свою линию морская свинка, — кровь не к тем чреслам приливает.

Работорговец подскочил на свои маленькие ножки, сжал в кулаки толстые пальцы. Ноздри его так натужно раздувались, будто из них сейчас повалит дым.

— Вон! — прокричал во всю силу легких обиженный шейх.

— Не смеем задерживаться, — тут же сориентировалась я, подхватила свинку, толкнула локтем рядом стоящего Питкаса, и наша спасательная миссия пулей вылетела в коридор, где нас догнал старпом с остальной командой. Тут уж капитан взял ситуацию под контроль: сделал знак морякам, оставшимся на входе, схватил мою ладонь, и мы изо всех сил побежали прочь. Нам на радость, посторонних — в смысле слуг или стражи — тут уже не осталось. Однако не успели мы свернуть даже за угол, как из покоев донесся еще более надрывный крик.

— Назад! Догнать! Вернуть! — а потом команды отдавались уже на чуждом нам наречии.

Стражникам, кинувшимся исполнять приказ, навстречу полетел сильнейший порыв ветра, сметающий все предметы на своем пути. Капитан же, не оглядываясь, уверенно вел нас к свободе. Я старалась сосредоточиться на дыхании и не сбиться с шага, как вдруг раздался вопрос, ненадолго вогнавший меня в ступор:

— Армель, солнышко, как ты думаешь, а льер Лазар сможет и для Лабимчика приготовить снадобье, возвращающее истинный облик?

Темные тучи заволокли небо, молнии яркими зигзагами прорезали пространство и на мгновение освещали почерневшее море. С каждым ударом сердца вспышки становились все чаще, и за ними по пятам мчались гулкие раскаты, сотрясающие судно. Шторм заставлял вздрагивать и теснее прижиматься к сильному и надежному мужчине, в объятиях которого я сидела на кровати.

В очередной раз буйство стихии заставило нервно дернуться, но тут же в знак утешения я удостоилась поцелуя в макушку. Тихонько рассмеявшись, капитан обнял меня сильнее, а затем его пальцы отправились в путешествие по моей спине. Я млела ровно до тех пор, пока они не пересекли «ватерлинию», расположенную на талии. Поскольку возмущенное сопение не произвело на охальника совершенно никакого впечатления, я начала вырываться.

После нескольких секунд напряженной борьбы до меня донеслось довольное:

— Зато дрожать перестала.

Тут меня ловко повалили на постель и, нависнув сверху, смерили долгим и пристальным взглядом.

— Что тебя беспокоит, родная?

— Гроза, — дыша чуть чаще и тяжелее, отозвалась я, не в силах отвести взгляд от губ тара.

Да уж, и кому тут лекции о морали читать надо? Совсем я потеряла стыд вдали от дома. К счастью, тетя Аршисса сейчас находилась под присмотром лекаря, и некому было призвать нас с Ларионом к порядку.

Тетушка лечила простуду — чихающая морская свинка являла собой презабавнейшее зрелище, веселя команду, но со здоровьем не шутят.

— Армель, я не про данный момент, а вообще. С самого отплытия ты сама не своя. В чем дело?

— Не знаю, — честно призналась я, не находя слов, чтобы описать то странное чувство безысходности, что поселилось в груди.

Ожидание чего-то страшного и неминуемого накрывало волной. Буря за бортом как нельзя лучше перекликалась с одолевающими меня чувствами: будто я маленький корабль, попавший в эпицентр бушующей стихии. Без шанса на спасение… Без надежды на удачный исход…

Я не заметила, как сама потянулась за поцелуем, обнимая капитана за шею. Рядом с ним я чувствовала себя защищенной, обретая душевное равновесие. Тягуче-сладкий поцелуй медленно перерастал в более пылкий, патокой растекаясь по телу и заставляя сердце биться чаще. Ткань легкого платья стала казаться доспехами, сковавшими грудь, она мешала вздохнуть, но это делало пытку острее и чувственнее. Особенно когда мужская ладонь медленно скользнула с талии вверх, осторожно накрывая холмик груди.