— Формально я студент Лондонского университета, — сказал он. — Но этот семестр я, наверное, прогуляю.

— А ты студент какого факультета?

— Отчего это ты вдруг стала такой любопытной, а?

— Надо же мне чинно вести беседу, — сказала я. Эту фразу я услышала у Джеймса. — Так что, какой факультет?

— Медицинский, — Гидеон, казалось, немного смутился.

Я подавила возглас удивления и опять отвернулась к окну. Медицинский. Интересно-интересно!

— Этот тип из твоей школы — ты с ним встречаешься?

— Что? Кто? — я озадаченно посмотрела на Гидеона.

— Тот, который положил руку тебе на плечо, — спросил он как бы мимоходом, в голосе его сквозило безразличие.

— А, ты про Гордона Гельдермана? Ах, боже мой…

— Если вы не вместе, почему ты разрешаешь ему прикасаться к себе?

— Я не разрешаю. Честно говоря, я просто не заметила, что он это сделал.

А всё потому, что я была так увлечена наблюдением за Гидеоном и Шарлоттой, за их обменом любезностями. Вспомнив об этом, я залилась краской. Он же поцеловал её. Ну, или почти поцеловал.

— Ты почему покраснела? Из-за Гордона Геллана?

— Гельдермана, — поправила я.

— Ладно, Гельдермана. На вид он настоящий дурачок.

Я рассмеялась.

— Не только на вид, — сказала я. — Болтает всякую чепуху. И целуется ужасно.

— Такие подробности меня не интересовали, — Гидеон нагнулся и стал завязывать шнурки. Затем он выпрямился, скрестил руки на груди и выглянул из окна. — Вот, это уже Белгрейв-роуд. Интересно тебе поглядеть, как выглядит твоя пра-прабабушка?

— Да, и даже очень, — я сразу же забыла, о чём мы говорили несколько секунд назад.

Как же это всё-таки странно. Моя пра-прабабушка, которую мы вот-вот навестим, была немного младше моей мамы.

Кажется, она удачно вышла замуж. Дом на Итон-плейс, где затормозил наш экипаж, выглядел просто шикарно. А швейцар, который открыл дверь, был тоже просто шикарным. Даже более величественным, чем мистер Бернхард. На нём были белые перчатки!

Пока швейцар рассматривал визитку Гидеона и выслушивал его объяснения, его взгляд недоверчиво скользил по нашим лицам. Гидеон уверял его, что мы своим неожиданным появлением решили сделать хозяевам сюрприз. Конечно же, леди Тилни очень обрадуется, когда услышит, что навестить её зашла старая подруга Гвендолин Шеферд.

— Мне кажется, ты для него недостаточно изысканный, — сказала я, когда швейцар с визиткой удалился докладывать о нас господам. — Такой ты скучный без цилиндра и бакенбард.

— И без усов, — сказал Гидеон. — У лорда Тилни такие усищи, от одного уха до другого. Видишь? Там впереди висит его портрет.

— Вот это да, — сказала я. Ох и странные кавалеры нравились моей пра-прабабушке. Это был специальный вид усов, которые по ночам накручивают на бигуди, чтобы они днём так браво смотрелись.

— А что, если она к нам не выйдет? — спросила я. — Может, ей уже надоело с тобой встречаться.

— Не думаю. С последней нашей встречи для неё прошло восемнадцать лет.

— Неужели так долго?

На лестнице стояла женщина, стройная и высокая, её рыжие волосы были подобраны в странную причёску, между прочим, очень похожую на мою. Она выглядела как леди Ариста, только на тридцать лет моложе. Я не переставала удивляться — её прямая походка была точь-в-точь как у леди Аристы. Когда она приблизилась ко мне, мы некоторое время стояли молча, поглощённые созерцанием друг друга.

В пра-прабабушке я узнала и некоторые черты моей мамы.

Уж не знаю, что или кого во мне увидела леди Тилни, но она кивнула и улыбнулась, словно мой вид её чем-то удовлетворил.

Гидеон выждал ещё несколько секунд, а потом произнёс:

— Леди Тилни, у меня к вам всё тот же разговор, что и восемнадцать лет назад. Нам нужно немного вашей крови.

— Я отвечу вам то же, что ответила восемнадцать лет назад. Ты моей крови не получишь, — она посмотрела на него с улыбкой. — Но зато я могу предложить вам чаю. Хотя ещё довольно рано. За чашечкой чая наша беседа потечёт более свободно.

— Тогда нам срочно нужно выпить по чашечке чая, — галантно произнёс Гидеон.

Мы последовали за моей пра-прабабушкой наверх по лестнице и вошли в комнату, которая находилась в глубине коридора. Маленький круглый столик у окна был накрыт на троих: тарелки, чашки, приборы, хлеб, масло, мармелад, а посередине горка бутербродов и булочек.

— Всё наготове, будто вы только нас и ждали, — сказала я, пока Гидеон оглядывался по сторонам.

Она снова улыбнулась.

— Да что вы говорите? Действительно, такая мысль вполне может прийти в голову. Но на самом деле я ждала других гостей. Садитесь же, прошу вас.

— Нет, спасибо. При таких обстоятельствах мы лучше постоим, — Гидеон вдруг напрягся. — Не будем вам мешать. Нам бы только хотелось получить пару ответов.

— На какие вопросы?

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросила я. — Кто рассказал вам обо мне?

— Мне нанесли визит из будущего, — она улыбнулась ещё шире прежнего. — Со мной такое частенько случается.

— Леди Тилни, в прошлый раз я уже пытался вам объяснить, что другие ваши посетители из будущего оперируют совершенно неверными фактами, — сказал Гидеон. — Вы совершаете большую ошибку, доверяя не тем людям.

— Я ей тоже об этом твержу, — сказал мужской голос. В дверях появился какой-то юноша. Он медленно подошёл к нам.

— Маргарет, я устал тебе повторять, ты совершаешь большую ошибку, доверяя не тем людям. О, выглядит великолепно. Это для нас?

Гидеон резко вдохнул, потянулся ко мне и схватил меня за запястье.

— Ни шага вперёд! — прошептал он.

Незнакомец удивлённо поднял бровь.

— Я бы взял бутерброд с сыром, если ты не против.

— Пожалуйста-пожалуйста.

Моя пра-прабабушка вышла из комнаты, а на пороге появился швейцар. Даже в своих белых перчатках он выглядел как вышибала из дорогого столичного дискоклуба.

Гидеон тихо выругался.

— Милхауса можете не бояться, — сказал юноша. — Как-то раз он, правда, сломал шею кое-кому, но по неосмотрительности. Правда же, это был несчастный случай, да, Милхаус?

Я не могла отвести от него взгляд. У этого юноши были совершенно особенные, но такие до боли знакомые глаза янтарного цвета. Глаза волка. Глаза Фалька де Виллера.

— Гвендолин Шеферд! — он широко мне улыбнулся. Эта улыбка ещё сильнее напомнила мне Фалька де Виллера. Но этот был лет на двадцать моложе. Волосы у него были очень тёмные, коротко подстриженные.