Слава Богу, тогда я не знал, что это было, иначе наверняка сразу бы испустил дух. Спасло меня не что иное, как гром небесный, который вдруг грянул с невообразимой силой. После нескольких минут кошмарного ожидания с невидимых высот на гору обрушился один из тех ударов, что оставляли после себя лишь груды вздыбленной земли и воронки огромных размеров. Титанической силы молния поразила проклятое подземелье, пробив отделявший его от поверхности слой глины, попутно ослепив, оглушив и едва не парализовав меня. Некоторое время я беспомощно барахтался посреди земляных комьев и потоков грязи. На поверхности бушевал сильнейший дождь. Осмотревшись, я обнаружил, что нахожусь в знакомом мне месте на крутом, лишенном растительности юго-западном склоне горы. Яркие молнии то и дело освещали вздыбленную землю и остатки низкого пригорка, протянувшегося вдоль уходящего вверх, поросшего лесом склона. Теперь уже было бы невозможно найти место моего выхода из погибельных катакомб. Мой рассудок пребывал в столь же диком смятении, что и земля у меня под ногами; а потому в тот миг, когда вдали к югу от меня вспыхнуло яркое красное зарево, я еще не постиг окончательно, какого немыслимого кошмара удалось мне избежать в ту ночь.

Когда спустя пару дней поселяне поведали мне, отчего вспыхнуло это зарево, я испытал ужас, несравнимый по силе с тем, что сковал меня под землей, в виду горящих глаз и сверкающих когтей неведомого монстра. В деревушке, что лежала в двадцати милях от Темпест-Маунтин, произошел очередной разгул Страха. Вслед за ударом молнии, выбросившем меня на поверхность земли, с ветки дерева, раскинувшегося над одним из домов, спрыгнуло неведомое существо и, проломив крышу, устроило в нем жуткое пиршество. Чудовище сделало свое дело, но охваченные яростью поселенцы подожгли хижину до того, как ему удалось ускользнуть. Это случилось как раз в тот момент, когда когтистого монстра с горящими глазами похоронила под собой обрушившаяся от удара молнии земля.

4. Ужас в глазах

Разумеется, нужно быть безнадежным безумцем, чтобы, зная то, что открылось мне за последние дни, в одиночку продолжать поиски Затаившегося Страха. То, что по крайней мере два воплощения демона оказались уничтоженными, было довольно слабой гарантией моей умственной и физической безопасности в этом Ахероне многоликого демонизма. И все же, чем более чудовищные вещи всплывали на поверхность, тем большим становилось рвение, с каким я продолжал свои поиски.

Когда через два дня после моей вылазки в логово обладателя страшных когтей и глаз я узнал, что в тот же самый момент в двадцати милях от ненавистного подземелья парил злой дух, я испытал буквально конвульсивный ужас. Но этот ужас одновременно пробуждал во мне дикий интерес в нем была некая чарующая гротескность, что делало мои ощущения почти приятными. Порою в ночных кошмарах, когда неведомые силы проносят нас в своих вихревых объятиях над крышами мертвых городов, увлекая к хохочущему зеву ущелья Нисы, мы находим огромное наслаждение в том, чтобы дико кричать и бросаться какая бы бездонная пропасть ни открывалась перед нами в этот безумный вихрь ночных образов. То же самое происходило сейчас и со мной сознание того, что в округе обитали два монстра, окончательно свело меня с ума, заставляя очертя голову погружаться в самую глубь земли и рыть ее голыми руками в поисках смерти, взиравшей на меня буквально с каждого дюйма отравленной почвы.

На следующий день я снова пришел на могилу Яна Мартенса и раскопал ее во второй раз. Это не принесло никаких результатов оползни уничтожили все следы подземного прохода, выкопанный грунт смыло дождем обратно в яму, и я даже не мог определить, насколько глубоко удалось мне раскопать могилу на этот раз. Я проделал утомительный путь к отдаленной деревушке, где погибло в огне отродье Страха, однако не нашел там ничего, что могло бы послужить достойным вознаграждением за мои труды. Мне лишь удалось откопать в золе несколько костей, да и те явно не принадлежали монстру. От местных жителей я узнал, что жертвой погибшего в огне демона пал один-единственный обитатель хижины, но я убедил их в обратном, представив им на рассмотрение обнаруженный на пепелище обгорелый, но, тем не менее, хорошо сохранившийся человеческий череп и несколько костных осколков, которые, без сомнения, были некогда частью другого черепа. Никто не мог даже приблизительно описать монстра, хотя многие видели, как он прыгал с дерева; все называли его просто дьяволом. Тщательно осмотрев огромное дерево, в кроне которого скрывалось чудовище, я не нашел никаких следов его пребывания там. Я также пытался найти следы, которые, по логике вещей, должны были вести в соседний темный лес, но мои поиски продолжались недолго я не мог вынести вида неестественно огромных стволов деревьев и их жутких корней, торчавших над землей и зловеще змеившихся во всех направлениях.

Следующим шагом был проведенный с микроскопической тщательностью повторный осмотр опустевшей деревни, где смерть собрала свою самую обильную дань и где за минуту до смерти несчастный Артур Монроу увидел то, о чем не успел сказать. Хотя мои предыдущие безрезультатные поиски были в высшей степени скрупулезными, сейчас у меня появились новые идеи, которые требовали подтверждения. Побывав в могиле Яна Мартенса, я убедился, что обитавшее под землей существо было по меньшей мере одним из воплощений демона. Тот день, 14 ноября, я потратил на осмотр склонов Коун-Маунтин и Мейпл-Хилл, с которых хорошо просматривалась деревня. Особенно внимательно я изучал рыхлые оползни на Мейпл-Хилл.

Я потратил на поиски добрую половину дня, но это не принесло мне ровным счетом ничего нового. Когда над холмами стали сгущаться сумерки, я все еще стоял на Мейпл-Хилл и смотрел вниз устремляя взор то на деревушку, то на Темпест-Маунтин. После заката солнца, который в тот вечер был просто великолепен, взошла луна и залила своим серебристым светом равнину, возвышавщиеся вдали горные вершины и странные приземистые холмики, которыми была усеяна вся окружающая местность. Это был вполне мирный пасторальный пейзаж, однако он не вызывал у меня ничего, кроме ненависти, ибо мне хорошо было известно, что скрывается за его кажущейся безмятежностью. Я ненавидел сиявшую с издевательской щедростью луну и терзавшие мою душу горы, а к зловещим продолговатым холмикам испытывал самое настоящее отвращение. Казалось, все вокруг было поражено неким омерзительным недугом и отовсюду ощущалось смертоносное дыхание потаенных сил зла.

Рассеянно взирая на залитую лунным светом долину, я внезапно подметил весьма странную с точки зрения топографии особенность местности. Я имею ввиду расположение вышеупомянутых холмиков, а также их природу. Не обладая специальными знаниями в области геологии, я тем не менее сразу же заинтересовался происхождением этих загадочных бугорков, в изобилии разбросанных вокруг. Я успел заметить, что особенно много их было у самой вершины Темпест-Маунтин и несколько меньше у подножия горы. Я принимал их за результат сопротивления почвы наступавшим на нее миллионы лет тому назад ледникам. Сопротивление это, вполне естественно, оказалось гораздо слабее на вершине горы. Однако теперь, при свете луны, низко повисшей на ночном небосводе и делавшей тени предметов особенно длинными и таинственными, мне вдруг пришло в голову, что между странными холмиками и громадой Темпест-Маунтин существует некая еще не понятая до конца и в то же время строгая система пространственных отношений. Вершина горы была, вне всякого сомнения, центром, от которого неравномерно разбросанными лучами отходили ряды холмиков, как если бы зловещий дом Мартенсов был спрутом, раскинувшим щупальца Страха в ожидании появления очередной жертвы. Этот фантастический образ внушил мне необъяснимый трепет, и я решил проанализировать причины, по которым ранее счел эти холмики результатом деятельности ледника.