— Так, — кивнул Николай.

Пофигист вывел нас на улицу, там был день, как всегда, пасмурный и дождливый. Подошли еще несколько человек, подъехал фургон. Нам надели мешки на головы, затолкали в машину и повезли в неизвестность. Долго мы не ехали — не больше пяти минут. Нас выволокли наружу и заставили встать на колени. Когда с меня стянули мешок, я огляделся. Вокруг нас раскинулась небольшая поляна, окруженная северным лесом. Под коленями влажный мох, над головой нависали свинцовые тучи, моросил холодный дождь. «Пофигист» достал пистолет. Я кинул взгляд на остальных бойцов ЧВК. Четверо, все вооружены, все экипированы. Похоже, наши проблемы только начинались.

— Особый, даже не думай! Всех не успеешь положить, — сказал «пофигист».

— Мы с Кочетковым уладили наш конфликт, — произнес Денисов. — Ты слышал, что он тебе сказал? Нас отпустить. Нарушишь приказ?

— Нет. Официально все считают, что я вас отпустил. А почему вы оказались тут с простреленными головами, пусть менты разбираются.

— Зачем тебе это? — спросил я, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

— А рожи мне ваши не нравятся, — ответил «пофигист». Затем поднял на Николая пистолет и замер в такой позе, будто смакуя момент. Я заметил, что Николай закрыл глаза и стал ждать выстрела. Меня на прицеле держали сразу трое бойцов, и я понимал, почему ко мне такое особое отношение. Смешно было то, что я был совсем не тот, кем они меня считали. По крайней мере, в данный момент я был совершенно обычный человек без каких-либо сверхспособностей. Несколько секунд ничего не происходило, от ужаса у меня даже онемели ноги. Я подумал: «Неужели это наш конец? Вот здесь в северном лесу под хмурым небом? В сырости и холоде? Столько всего пережили в Геленджике, и вот так просто и глупо погибнуть! У судьбы есть чувство юмора, ёшкин крот!»

В густой тишине раздался щелчком предохранителя, и я увидел, как «пофигист» усмехнулся, а затем опустил пистолет:

— Еще раз сунетесь в квартиру шефа или я увижу вас возле НИИ — хана вам! Базар будет другой! — Он бросил перед нами наши телефоны. Затем сел со своими людьми в фургон, и они уехали прочь. Я и Денисов постояли на коленях какое-то время и поднялись на ноги.

— Сначала нас чуть не шлепнули в доме Гора, теперь — здесь. Кучно пошло. За две недели многовато, — проговорил я, отряхивая штаны от прилипших кусочков мха. — Тебе так не кажется?

— Привыкай к издержкам профессии, — едва слышно проговорил Николай, недобро смотря вслед фургону. Эфэсбэшник был немного побледневший.

— Что теперь?

— Машину забрать надо. Потом будем думать, что делать, — сказал Денисов. Затем он взял с земли свой телефон и включил его. — Странно… нас никто не искал. Даже Чижов не звонил. Может, занят был…

Я тоже поднял свой телефон. Включил, ни одного пропущенного. Эфэсбэшник убрал мобильник в карман и спросил:

— Ты помнишь Кочеткова в интернате?

Я покопался в памяти. И вспомнил еще кое-что помимо тех снов о Гарике. Этот гад был моим персональным кошмаром. Со своими дружками он всегда находил способ обидеть. Игрушки отбирали, мой любимый футбольный мяч прокололи, а потом на смех поднимали, крича «пипирка»! Все потому, что у меня не проявилась сверхспособность, как у других. Был я белой вороной, а в таком возрасте это недопустимо. «Пустышка» — так они меня называли. Когда загоняли меня в угол, плевали, как дикари, каждый раз попадали и улюлюкали одобрительно. А если пытался сбежать, получал подзатыльники и поджопники — до синяков.

Запомнилось, как персонал интерната ходил вокруг Гарика с каким-то прибором размером с кирпич. Подносили к нему, и тот начинал скворчать. Сотрудники делали пометки в своих документах, переглядывались.

— Кажется, это был счетчик Гейгера, — пробормотал я, словно заново проживая тот ужас. — Им мерили радиацию в теле Кочеткова.

— Ты уверен? — спросил Николай, стерев каплю с брови.

— Прибор трещал. Какие еще могут быть варианты?

Денисов вдруг стал серьезней некуда:

— Хорошо. У меня есть на Кочеткова досье.

— И ты молчал?

— Молчал не без причин. Сначала ты должен был вспомнить Кочеткова. Сейчас ты готов. Помнишь, я тебе говорил про спецзадание?

— Помню. В Геленджике говорил.

— Да. Для него настало время. Задание связано с Кочетковым. И тебе предстоит его успешно выполнить, вопрос национальной безопасности, — ни много ни мало заявил Денисов.

— Что я должен делать?

— Позже объясню, — загадочно ответил Николай и направился в город.

Глава 5

Вечером в аэропорту я встретил Эмму. На вид ей едва восемнадцать. Хрупкая, с серыми глазами, с чуть припухшими губами, с аккуратным светлым каре. Лицо ее безупречно, как у древнегреческой статуи, и от этого хотелось любоваться им. В ее чертах таилась тень невинности, чистоты и скромности. Мне казалось, что я столкнулся с инопланетянкой. Эмма была явно не с нашей планеты, здесь таких красивых, как она, нет. Положив ее сумку в багажник, я повез ее в отель. Капли дождя бились в окно, дворники скрипели, радио играло тихо, и мы молчали. Это молчание висело в воздухе, создавая неловкость, которую я не переносил. Поэтому я и решил прервать его:

— Как долетела?

— Хорошо, — едва слышно ответила она.

— А у нас тут дождь. И холодина. Мы тут вдвоем, я и Николай. Он самый настоящий офицер ФСБ. Кстати, знаешь, чем в Усинске зима отличается от лета?

— Чем? — скромно поинтересовалась Эмма.

— Зимой куртки застегнуты, а летом расстегнуты, — усмехнулся я.

Она кивнула, не удостоив меня даже слабой улыбки, а я-то ждал другой реакции. Хотя бы смешка. Я закусил губу, чувствуя, как глупо началось это знакомство. Идиот, тупица! Лучше бы вообще молчал. Эмма приоткрыла окно. Я скользнул по ней взглядом: черная кофта, цепочка с кулоном на шее, узкая юбка чуть ниже колен, черные туфли и колготки. Лицо бледное, губы подкрашены бледно-красной помадой, глаза голубые, как льды Антарктики. Веки чуть припухшие.

Я ответ взгляд на дорогу, помолчал немного, но все же решил продолжить разговор:

— Профессор сказал, ты физик? — спросил я.

— Да. Окончила физмат МГУ.

— Круто! Тогда ты нам точно поможешь! Писарский говорил, зачем тебя сюда отправил?

— В общих чертах. Дома больше не исчезали?

— Нет, вроде. Как думаешь, что с тем домом случилось?

— Пока ничего не могу сказать. Но исчезнувший дом — плохой признак. Раньше таких случаев не было.

— Раньше? Что ты имеешь в виду?

— Наша планеты больна.

— Чем?

— Потом объясню, — ответила Эмма и погрузилась в загадочное молчание, а затем сменила тему:

— А что за история с именем?

— Есть девушка, пару