бы задание. В супе есть ингредиент, который ведущие посчитали бы странным.

Лия́, сбитая с толку, задумывается и даже съедает ложку бульона, пытаясь понять, что я имею в виду. Я палочками вылавливаю из супа маленький тёмный кубик. Кровяная колбаса.

Она смеётся.

– Я и забыла, что она есть в рецепте! И что европейцам она кажется очень странной! А ещё я забыла, что это кровь, потому что она не похожа на кровь, понимаешь?

– А помнишь, как мы в первый раз это попробовали?

Она задумывается, потом щёлкает пальцами.

– Мы пришли сюда, чтобы утешить тебя после того, как твой папа уехал на скачки болеть за Прова вместо того, чтобы сходить на соревнования пекарей. Которые ты выиграл, – она подчёркивает последнее слово, и мне становится очень тепло от того, что она полностью на моей стороне.

Мы с радостью уплетаем суп. Всё кажется точно таким же, каким было, и в то же время совсем другим – в лучшем смысле слова. Нам, как и всегда, комфортно вместе, но теперь я могу потянуться и взять её за руку и сказать, как я с ней счастлив, – и я делаю и то, и другое.

* * *

Доев суп, мы заказываем дамплинги, потому что до сих пор не насытились. Мне всегда нравилось, что Лия́ вовсе не обязательно есть закуски, главное блюдо и десерты именно в таком порядке.

Пока мы ждём, я даю ей следующую подсказку.

– Это та, которую я получила бы, если бы ответила «через час-другой»? – спрашивает она.

Я смеюсь. Разве её любопытство не супермилое? Я пожимаю плечами.

– Может быть. А может быть, и нет.

– Хватит меня мучить.

– Ладно, ладно, да, это она.

Она вскрывает конверт.

– Препятствие, – читает она. – Полагаю, преодолевать его придётся мне?

Я улыбаюсь.

– Так точно.

Обычно на шоу выбирают одного из двоих партнёров, но сегодня вся «гонка» посвящена ей.

Прочитав задание, она начинает смеяться.

– Нет! Я не хочу этого делать! – полушутя-полусерьёзно восклицает она. – Ты выбрал задание только для того, чтобы потом смеяться, вспоминая, как я его выполняла?

Я вскидываю руки, притворяясь, что сдаюсь.

– Признаю вину.

Её задание – выучить наизусть первые несколько строк китайского стихотворения и затем рассказать их Ян-попо. Это стихотворение… господи, это стихотворение. С чего бы начать? Оно о поэте, который поедал львов в каменной пещере, а знаменито оно тем, что в нём девяносто два слова, и все эти слова – «ши», которые произносятся разными тонами[42]. Когда нам рассказали это стихотворение на уроке китайского языка, Лия́ не смогла сдержаться. Она пыталась – нет, серьёзно, изо всех сил пыталась, – но каждый раз, когда учительница говорила «Ши ши ши», у неё начинался приступ хохота.

Я видел, что ей очень неловко, но это было так мило, что я тоже не сдержал смеха. Конечно, после этого смех оказался настолько заразительным, что разнёсся по всему классу. Учительница очень разозлилась. Позже Лия́ поблагодарила меня за то, что я тоже засмеялся, чтобы проблемы возникли не у неё одной.

– Как я с этим справлюсь, не смеясь? – в отчаянии спрашивает она.

– В этом и смысл.

Я готов на всё, лишь бы услышать свой самый любимый в мире звук.

Она начинает читать вслух и уже после третьего «ши» начинает хихикать.

– О нет.

Скоро мы оба уже так хохочем, что у меня начинает болеть живот, и я всерьёз беспокоюсь, не полезет ли из меня обратно кисло-сладкая свиная кровь.

Она пробует ещё раз, но справляется только с первой строчкой.

– А ты знаешь его наизусть? – спрашивает она.

– Ты пытаешься узнать, сможешь ли просто повторять «Ши ши ши» разными случайными тонами, не запоминая самого стихотворения?

– Определённо нет, – отвечает она со смешком, означающим «определённо да».

Я дьявольски ухмыляюсь.

– Я так и подумал. Именно поэтому ты должна будешь рассказать его Ян-попо.

Она большая поклонница поэзии.

– Хорошо. Блин, ты всё продумал.

Мы улыбаемся друг другу. А потом она вдруг говорит:

– Эй, знаешь, что? Я, конечно, не суеверная, ничего такого, но…

– Конечно, нет, – умудряюсь ответить я совершенно ровным голосом.

Она чуть подталкивает мою руку.

– В общем, когда мы учили это стихотворение, я в первый раз всерьёз задумалась об омофонах «ши», и, по-моему, именно тогда у меня начался бзик по поводу числа 4.

Это меня удивляет.

– Ты что, не знала, что это именно тогда и случилось?

– А ты знал?

Я улыбаюсь.

– Я всегда всё в тебе замечал, Лия́.

Она смотрит на меня так, словно не заслуживает меня – что бесконечно далеко от правды.

А потом молча начинает перечитывать стихотворение – хороший ход, – и мы жуём принесённые дамплинги.

* * *

Когда мы приходим в центр для пожилых людей, в гостиной поднимается шум. Громкий. Словно мы их любимые знаменитости, которых они шипперили буквально годами и которые наконец-то начали встречаться.

– Наконец-то, наконец-то, наконец-то! – скрипучим голосом вскрикивает Ян-попо и семенит к нам. – Лия́, должна тебе признаться, когда мне позвонил Кай, я в обморок упала. Ну, не совсем, но если бы я была в мультике, или в кино, или в мыльной опере, то точно бы упала.

– Если бы ты снималась в мыльной опере, то падала бы в обморок от всего! – кричит миссис Хуан.

– Да хватит тебе ворчать – мы знаем, что ты их любишь, хотя и постоянно над ними смеёшься! – возражает ей миссис Суэнь.

– Да, ты всегда первой бежишь к телевизору, когда там новая серия какой-нибудь китайской мелодрамы! – добавляет миссис Чжао.

– Всё потому, что я люблю смеяться над всеми вами за то, что вы их так любите! – парирует миссис Хуан.

Мистер Цюай, не обращая внимания на перебранку, просто говорит нам с Лия́, не вставая с дивана:

– Мы все очень за вас рады.

– Почему мы за них рады? – спрашивает миссис Чу.

– Они наконец-то начали встречаться! – кричит миссис Го с другой стороны комнаты.

Миссис Чу по-прежнему не понимает.

– А что, они не встречались?

Мы с Лия́ переглядываемся и кусаем губы, чтобы не рассмеяться.

Лия́ правильно читает первые несколько строчек стихотворения. Ну, или Ян-попо просто её жалко и она проявляет снисходительность – всё-таки это свидание, а не экзамен по китайской лингвистике. Хотя, если честно, мне вообще всё равно. Ян-попо вручает Лия́ вторую лилию, а я – ещё одну подсказку. Последнюю.

– Длинная гонка, – шутит Лия́, доставая бумажку из конверта. В «Удивительных гонках» обычно бывает только один «Объезд» и одно «Препятствие».

– Я сохранил лучшее напоследок, – говорю я ей.

ОБЪЕЗД. Теперь десерт. Отправляйся туда,