* * *

Веганцы выстроили пленных перед мозаикой в торце станции. Комар повернул голову, увидел на стене силуэт мрачного Петербурга, Петербурга Достоевского, и больше туда не смотрел. От мозаики лучше не стало. Большие «оптимисты» эту станцию строили.

– Может, сыграем в прятки? – предложил Комар. – Считайте до ста, а мы пошли прятаться…

Офицер покачал головой.

– Раз уж мы заговорили о футболе… Вам назначается штрафной удар. С одиннадцати метров. Встаньте, пожалуйста, в стенку. Во избежание несчастных случаев не забудьте прикрыть пах руками.

Веганцы засмеялись. Один из солдат постучал себе ребром ладони по горлу.

– Чтоб тебя, – сказал Комар. Ему казалось, что все, что сейчас происходит, происходит не с ним. А с кем-то другим. Навалилась усталость – хотелось только, чтобы побыстрее все закончилось.

– Высокий суд великого Турина… – начал Убер и вдруг замолчал. Комар оглянулся. Скинхеду врезали прикладом, он согнулся. Теперь хотя бы понятно, как его заткнуть, подумал Комар. Бедный Убер.

– Высокий суд великого Вегана приговаривает вас к расстрелу. Приговор будет приведен в исполнение… – офицер сделал паузу, посмотрел на часы и закончил обычным тоном: – Минут через пять. Или через две. В общем, когда мне заблагорассудится… Готовьсь!

Веганцы подняли автоматы.

* * *

Забавно, подумал Комар. Долгое время он боялся призраков, живущих на Достоевской, а теперь умрет здесь от рук живых людей.

Если веганцев можно считать людьми.

– Хотите сказать что-нибудь перед смертью? – офицер явно издевался. Холеный, красивый. С надменным тонким лицом. – Последнее слово?

Компаньоны молчали. Водяник вытер испарину со лба, рука дрожала. И тут вперед выступил Убер…

«Ну, все, – отстраненно подумал Комар. – Началось. Теперь спокойно умереть не получится».

– Братья! – обратился Убер к расстрельному ряду. – Человеки! Я хотел сказать: мы же все друг другу братья, верно? Я понимаю, что я виноват, но у меня есть оправдание. Я слишком любил женщин!

Веганцы переглянулись. Кто-то даже улыбнулся, но тут же сделал каменное лицо, пока не заметил офицер.

– Время, – напомнил тот холодно.

– Я быстро, уважаемый, – махнул рукой Убер. – Я вот что хотел сказать: мы все иногда делаем ошибки, правда? Я вот однажды перешел улицу не в том месте…

– Приготовиться, – скомандовал офицер. Веганцы замолчали и защелкали оружием.

Колени ослабели, стали как ватные. Комар невероятным усилием заставил себя стоять прямо.

– Братья! – выкрикнул Убер. – Братцы, завязывайте с травой! Скажите наркотикам: нет!

Лицо офицера дрогнуло, словно он усилием воли сдерживал смех.

Ну, вот и все, похоже. Комар смотрел вперед – как поднимаются стволы «калашей» и ружей. Вот и кончились твои приключения, Федор Комаров. «Я от Леди ушел, от бандитов ушел… От любителей травы не дано уйти».

Мертвая корова. Пам-пам.

– Судью на мыло! – скандировал Убер. – Судь-ю! На! Мы-ло! Венсеремос! Но пасаран! Вива ла Куба! Патриа о муэрте! За Волгой для нас земли нет! Стреляй, мальчик, не бойся!

Автоматы поднялись.

– Целься! – скомандовал офицер негромко. Сунул свисток в зубы…

Казалось, это ожидание будет вечным.

«Вот и все, – подумал Комар. – Все закончилось». Сейчас свистнет и…

Выстрел. Комар вздрогнул, открыл глаза. Боли не было.

Офицер вдруг шагнул вперед, пошатнулся. Свисток медленно вывалился у него изо рта. Офицер начал падать. Веганцы стали поворачиваться…

Вспышки. Грохот автомата. Короткие экономные очереди. Невидимый стрелок бил точно и метко.

Офицер был еще жив. Он лежал на боку, голова касалась гранитного пола. Изо рта стекала струйка крови.

Из темноты бесшумно вышел Варлак, держа на весу короткий черный автомат. Кажется, «Вереск». На ходу Варлак отсоединил пустой рожок, убрал в карман «лифчика». Вынул из кармана и вставил другой магазин. Резким движением оттянул рукоятку затвора. Щелк!

Офицер сипло дышал. Лицо его сотрясалось в конвульсиях.

Варлак склонился над ним, внимательно оглядел. Глаза у офицера были уже белые, закатившиеся.

Варлак выпрямился, отступил на шаг и поднял автомат…

Тра-та. Грохот. Гильзы со звоном раскатились по граниту.

– Вот и все, – сказал Варлак. Посмотрел на Комара, молча кивнул Уберу и растворился в темноте, словно его никогда и не было.

– Да-а, – протянул Убер. Повернулся к Комару. – Дела, брат.

Комар повертел головой. Ему казалось, что у него мышцы в шее стали деревянными и высохли. И их перекрутило.

– Почему он нас спас? – спросил он хрипло. Голос сел.

– Не знаю, брат. Это важно?

Комар подвигал головой. В шею выстрелило болью.

– Наверное, нет.

– Вот тебе и Машина Судного дня, брат Комар, – сказал Убер. Расправил плечи. – Живая. Хотя… – скинхед охнул, ощупал ребра. Затем аккуратно наклонился, подобрал «калаш» одного из веганцев. Выпрямился, посмотрел на Комара. – Мне кажется, он просто принял нас в свою стаю. Прямо как у Джека Лондона – безжалостный волк-одиночка, приходящий на помощь щенкам. Стоп, – Убер помедлил, растерянно огляделся. – А где Проф?

Водяника нигде не было. Комар вооружился ижевским дробовиком MP-133 – надежная вещь, повесил на шею «калаш» одного из веганцев – для Таджика. Набрал патронов. Скинхед тем временем обыскал мертвого офицера. Никаких документов – только испачканный кровью карманный календарик. 2012 год, еще до войны. Убер спрятал календарь в карман джинсов, вытянул из кобуры пистолет офицера – и присвистнул. Раритет. Легендарный советский «ТТ» со звездой на рукояти и буквами «СССР». Похоже, веганцы разграбили какой-то древний армейский склад. Скинхед сунул пистолет за пояс.

Комар с Убером обегали всю платформу. Профессор как сквозь землю провалился.

– Что за притча? – удивился скинхед. – Нас же вместе расстреливали.

– Убер, пора сваливать. Убер! – закричал Комар с дальнего конца платформы. – Быстрее! Сюда кто-то идет!

– Черт, – скинхед остановился, сплюнул кровью. Вытер губы ладонью. – Мы в ответе за тех, кого приручили. А вдруг с ним что-то случилось?

– Убер! – Комар уже бежал обратно. В дальнем конце платформы замелькали лучи фонарей.

Скинхед выругался, сплюнул. Подхватил автомат, закинул ремень на плечо. Вытащил из разгрузки на мертвом рыжем «рожок», сунул в зубы. Оглядел ботинки. Крепкие вроде, но размер…

Попытался снять, но шнурки не поддавались.

– Зашнуровано, блин, – сквозь зубы сказал Убер. – Вот, сука, аккуратист попался.