Трутдейл послушался, но без особого энтузиазма. Канеша снова повернулась ко мне:

– Мистер Гаррис, а вы с сыном – и с котом – будьте добры подождать в малой гостиной на другом конце холла. Я побеседую с мистером Трутдейлом и приду к вам.

Мне очень хотелось поговорить с ней первым, до дворецкого, но я понял, что вряд ли смогу ее убедить – разве что обвинить Трутдейла в убийстве прямо сейчас, при всех. Протестовать не было смысла. Зато до ее прихода я мог привести мысли в порядок. Мне хотелось изложить свою версию максимально убедительно, потому что я понимал, кого она для себя назначила убийцей: либо Хьюберта, либо Аниту. Их вина в расхищении коллекции книг была очевидна, а я не сомневался, что Канеша считает эти кражи причиной убийств.

– Хорошо, – сказал я, – буду вас ждать.

Я встал, Шон с Дизелем вышли из гостиной вслед за мной; я не стал оглядываться.

Шон молча преодолел весь путь через холл, но как только мы вошли в малую гостиную и закрыли за собой дверь, он спросил:

– Ну, пап, что же у тебя такого срочного? Мне показалось, что тебя сейчас удар хватит.

Я слушал Шона вполуха. Мне помнилось, что в гостиной есть секретер, прямо к нему я и направился. Обычно мне бы в голову не пришло лазать по ящикам в чужом доме, но мне нужна была бумага и ручка, я хотел записать все отрывочные детали, какие вспомнил, и проверить, сложится ли из них связная картина.

– Я считаю, что убийца – дворецкий, – сказал я, открывая боковой ящик изящного секретера с выдвижной крышкой.

Бумаги не оказалось, я открыл ящик под ним – бинго! Я вытащил три листа из шикарного почтового набора, сел за секретер, поднял крышку, чтобы за ним можно было работать, и нашел внутри подставку с ручками и карандашами. Дизель положил лапу мне на колено и мяукнул, я потрепал его по голове, и он уселся рядом со мной.

– Дворецкий? Да ты шутишь, – засмеялся Шон.

– Не шучу, – сказал я. – Мне надо кое-что записать, пока не пришла Канеша, так что объяснения потом. Сейчас дай мне сосредоточиться, – я примирительно улыбнулся сыну.

– Без проблем, пап, – Шон сел в соседнее кресло. – Я посижу и посмотрю, как работает наш Шерлок Холмс.

Не ответив на эту шпильку, я уставился на белый лист бумаги перед собой, взял ручку. Я решил записывать все, что придет в голову, а систематизировать позже, если понадобится. Крупными буквами я вывел вверху страницы: «Трутдейл». С чего начать? Я стал записывать.

Трутдейл знал условия завещания еще при жизни Джеймса Делакорта. Их ему рассказала Анита, которая узнала их от племянницы, работающей у К. К. Пендерграста.

Когда мистер Делакорт познакомился с Трутдейлом, тот был актером. Он легко мог изобразить и обморок, в который упал, когда читали завещание, и свою реакцию, когда я сообщил ему о смерти хозяина.

На моей памяти Элоиза дважды упоминала Трутдейла в связи с печеньем. Элоиза и мистер Делакорт оба любили печенье и часто вдвоем пили чай с печеньем. Возможно, именно Элоиза принесла мистеру Делакорту печенье с арахисом, но я не сомневался, что купил его Трутдейл – а потом передал Элоизе, чтобы хозяин съел и умер от аллергии.

Могла ли Элоиза сидеть и смотреть, как Джеймс Делакорт умирает? Эту версию я почти сразу отмел. Что она сказала про печенье, когда принесла в библиотеку пропавший том описи? Я задумался и постепенно вспомнил в деталях эту странную беседу; Элоиза сказала, что мистер Делакорт съел все печенье, которое она ему оставила. Она собиралась попросить у Трутдейла еще и надеялась, что на этот раз ей тоже достанется.

Ход событий в тот день я восстановил так: Трутдейл дал Элоизе арахисовое печенье и велел отнести мистеру Делакорту. Вероятно, предупредил, что оно только для хозяина, чтобы бедняжка сама его не ела, иначе она бы умерла тогда же. Элоиза зашла в библиотеку, не застала мистера Делакорта и оставила печенье на письменном столе. Позже, когда Трутдейл убедился, что хозяин мертв, он унес тарелку.

Я задавался вопросом, за сколько минут до моего возвращения произошло убийство, но думаю, что совсем незадолго. Если бы я пришел раньше, я мог бы поймать Трутдейла с поличным; впрочем, у него наверняка нашлась бы правдоподобная отговорка.

Позже Трутдейл угостил арахисовым печеньем Элоизу, чтобы навсегда заставить ее замолчать. Ее бессмысленные на первый взгляд реплики выдали бы его, стоило кому-нибудь к ним прислушаться. Если бы я только задумался об этом раньше, возможно, Элоиза осталась бы жива… От этой мысли меня захлестнула волна боли и гнева, но зацикливаться на ней сейчас не было времени, надо было собрать все доказательства вины дворецкого. Что я упустил?

Конечно, расхищение коллекции. Оно все-таки не было связано с убийствами. Когда мистера Делакорта отравили, Хьюберт с Анитой, конечно, знатно перепугались. Глупо было надеяться, что кража останется незамеченной, мистер Делакорт не мог не обнаружить ее рано или поздно; а вот его смерть показалась им подарком судьбы – но только если бы она была естественной. Как только было произнесено слово «убийство», у них наверняка затряслись поджилки. Должны же они были сообразить, что станут главными подозреваемыми, когда раскроется кража.

Или я переоценивал их обоих. Иначе почему Анита направлялась в Мемфис, а оттуда еще куда-то продавать «Тамерлана»? Неужели не догадалась, что для всех, кто имеет отношение к делу, выехать из города значит навлечь на себя подозрения? Анита непрерывно убеждала всех вокруг в своем уме; судя по всему, Хьюберт тоже считал ее очень умной. Тщеславие помешало им понять, насколько бездарно и недальновидно они действовали и как глупо было надеяться, что кража сойдет им с рук. Но в то, что для сокрытия кражи они убили Джеймса Делакорта, я не верил.

Пендерграст говорил, что мистер Делакорт существенно изменил завещание за неделю до смерти. Найджел Трутдейл знал, что по новому завещанию окажется главным наследником – адвокат, без сомнения, мог подтвердить, как сильно переменилось положение дворецкого. Вот и мотив: чистая, незамутненная жажда денег.

Трутдейл хотел оставить службу, а мистер Делакорт его, судя по всему, не отпускал. Даже в завещании говорилось о желании дворецкого уйти на покой. Вспомнил я и то, что нам с Шоном рассказывала Хелена Луиза: мистер Делакорт славился тем, что был скуп и мало платил прислуге. Со смертью Джеймса Делакорта Трутдейл получал гигантские деньги и возможность жить в роскошном особняке.

Я вспомнил странный эпизод, которому был свидетелем, когда пришел сказать дворецкому, что его хозяин умер. Я видел, как Трутдейл отдает приличную пачку денег человеку, которого он обозначил как садовника. Припоминая их разговор, я понял, что дворецкий, выплачивая жалованье садовнику, беседовал бы с ним не так; Трутдейл упомянул «остальное», а тот ответил, что срок поджимает. Сейчас я не сомневался, что это был либо ростовщик, либо букмекер. В Миссисипи не запрещены азартные игры, и многие делают ставки не по средствам. Не исключено, что Трутдейл поигрывал; Канеша могла это проверить.

Я отложил ручку и перечитал написанное: местами факты, местами предположения. Проверяя факты, Канеша могла выйти на что-нибудь, подтверждающее причастность Трутдейла к обоим убийствам.