– По случаю знакомства и заключения трудового договора опрокинем по пятьдесят грамм, – сказал он, откупоривая бутылку и разливая коньяк по стаканам.

– А как же я? – обиженно сказал Терентий.

– У тебя сегодня дежурство.

– До дежурства еще далеко, Андрей Иванович, я еще десять раз протрезветь успею.

– Ох, Олег, погубит тебя страсть к выпивке.

Большаков был явно недоволен, но все-таки достал третий стакан и налил Терентию.

– Андрей Иванович, я думаю, в наше время не пьют только бегемоты, потому что морда в бутылку не пролазит, – неудачно сострил Терентий.

– Константин, насчет спиртного я человек строгий, – сказал Большаков, выпив свои пятьдесят граммов. – В свободное время – сколько угодно. На работе – ни-ни.

– Я за рулем не пью, – спокойно сказал Жиган.

– Это правильно. Это хорошо. Честно тебе скажу, сам люблю водить машину. Но при моей работе пить приходится пять раз в день, а то и больше. Как говорит народная поговорка, «не подмажешь – не поедешь». Везде подмазывать приходится. А когда жидкими деньгами расплачиваешься, тебя тут же приглашают выпить. И отказать нельзя. На что не пойдешь ради дела, – с горестным вздохом закончил свой рассказ Большаков.

Терентий проводил унылым взглядом начатую бутылку коньяка, которую шеф спрятал под стол.

– А может, еще по чуть-чуть, Андрей Иванович?

– Олег, я тебя уволю.

– Молчу, молчу.

– Константин, зайдешь в соседнюю комнату, оформишь бумаги. Потом вернешься ко мне, обговорим, что делать дальше. Ты, наверное, отдохнуть сегодня хочешь?

– Я уже наотдыхался.

– Тогда отправишься ко мне домой, там в гараже стоит «Волга». Посмотри, что с ней можно сделать. Я без колес чувствую себя как собака на цепи.

– Договорились.

Пока все складывалось неплохо. Жигану шеф понравился. Человек серьезный, спокойный, рассудительный. Чем-то он был похож на комдива Уткина, которого Жиган помнил по Афганистану. Только у комдива волос на голове было побольше и голос позычнее.

Большаков жил в большом частном доме на тихой, усаженной липами улице. Наверное, летом, когда липа начинает цвести, здесь царит такая благодать…

Жена Большакова оказалась полной добродушной женщиной с гладкой прической из аккуратно уложенных русых волос, ярко-голубыми глазами и румянцем на щеках.

Она прочитала записку, которую написал ей муж, с любопытством рассмотрела Жигана и сразу же пригласила его выпить чаю.

– Спасибо, – отказался он, – я лучше на машину посмотрю.

В гараже стояла серая «Волга», двадцатьчетверка, с разбитым правым крылом и измятой дверью. Внимательно осмотрев все повреждения машины, Жиган сел в кабину, вынул из кармана ключ, который передал ему Большаков, и попытался запустить двигатель.

Стартер натужно провернулся несколько раз, мотор неожиданно вздрогнул и завелся.

– Вот так, родимый, давай, – подгазовывая, сказал Жиган.

Убедившись в том, что двигатель работает нормально, Жиган занялся ходовой частью. Разбитую фару можно заменить, мятую дверцу выровнять. Заклинило ступицу правого колеса, это хуже, но поправимо.

Обнаружив в гараже запчасти и инструмент, Жиган за пару часов привел автомобиль в божеский вид. Он починил колесо, выпрямил, насколько было возможно, крыло и дверцу. Ближе к вечеру «Волга» была уже на ходу.

Жиган вернулся в кооператив, но застал там лишь полусонного Терентия.

– Рабочий день закончился, – сказал он, – все смотались. А мне тут до утра париться одному, даже в костяшки не с кем сыграть.

– Терпи, боец.

– Шеф сказал, что завтра в восемь утра ты должен быть у него дома.

– Разве он не домой отправился?

– В бане сидит, кости парит.

– Где эта баня?

– Спортивный комплекс возле исполкома знаешь? Шеф там каждую неделю с ментами и прочим начальством коньяк глушит.

При мысли о скорой возможности встречи с ментами Жигану стало как-то не по себе. Бог с ним, на сегодня рабочий день можно считать законченным.

* * *

Утром он забрал шефа из дому, отвез на работу.

Большаков выглядел помятым и осунувшимся. Жиган не лез к нему с расспросами, а сам он ничего не говорил.

Весь день был заполнен делами: гараж, исполком, сберкасса, пластмассовый цех, опять исполком. Обедали в «Луне».

На кухне специально для Большакова и его нового шофера приготовили жаркое по домашнему рецепту, подали свежие овощи.

Лишь за обедом шеф разговорился.

– Есть проблемы, – сказал он. – Я пытался вчера это дело со знакомыми ментами утрясти, но они разводят руками и говорят, что ничем помочь не могут. Сил, мол, не хватает. Половину личного состава городского Управления внутренних дел пришлось отправить в Москву, там какая-то партконференция, что ли. Я уже газет тысячу лет не читал, а про телевизор и вовсе забыл. В общем, у нас здесь даже взвода патрульно-постовой службы не набирается. Придется полагаться только на собственные силы.

– А что случилось-то?

– Рэкет, – коротко сказал Большаков.

Жигану сразу вспомнились парни в кожаных куртках, с которыми пришлось повстречаться давеча здесь же, в «Луне».

– Точно?

– Куда уж точнее, – нервно усмехнулся Большаков. – Они уже звонили, сегодня вечером заявятся.

– Чего хотят?

– Конечно, денег.

– С какой стати?

– У них это называется – предложить охранные услуги. Один раз уже приходили, но я их тогда к Пантелею отослал. Боюсь, что они успели с ним договориться. А может быть, он взял их под свое кpыло…

– Вы ему отстегиваете?

– А как же без этого, Константин? Я понимаю, это неизбежное зло, но ведь и меру надо знать. Чувствую, хотят они меня развести. Сможешь сегодня вечером в конторе подежурить?

– Один?

– Терентий сегодня в отгуле, вместо него будет другой парень. Ты с ним, наверное, еще не знаком.

– Кто такой?

– Сергей Сафронов. Молодой парнишка, из армии недавно пришел. Горячий, но неопытный. Для начала я попробую сам с ними разобраться. А уж если не получится, придется вам подстраховать.

– Если надо, значит, подстрахуем.

Вечером в конторе кооператива остались только Большаков и Жиган. Вскоре подрулил Сафронов. Охранник оказался невысоким коренастым парнем с раскосым лицом, явственно напоминавшим о последствиях татаро-монгольского завоевания. Он был немногословен, но в его узких глазах сверкали огоньки, свидетельствовавшие о вспыльчивости натуры.