Оговорка о специфичности «российской версии» дела нисколько не меняет, всякая цивилизация включает в себя разные национальные версии. В структуре Запада специфичны все культуры, испанцы не похожи на англичан, те на немцев и т.д. Главное, что В.Ю. Сурков заявил и с разными вариациями повторил, что представляемая им власть не считает Россию самостоятельной локальной цивилизацией, а рассматривает ее как структурный элемент Запада.

Это — установка радикального российского евроцентризма. Российские западники конца ХIХ — начала ХХ века признавали за Россией статус одной из самобытных цивилизаций. Из видения России как периферийной версии западной цивилизации вытекает ряд ошибочных стратегических положений нынешней российской власти. Образ «России-как-Европы» порождает глубокий раскол российского общества.

«Не выпасть из Европы, держаться Запада — существенный элемент конструирования России», — пишет В.Ю. Сурков, выделяя жирным шрифтом. К кому он обращается? Когда мы были «приняты» в Европу, чтобы сегодня беспокоиться, как бы из нее «не выпасть»?

В России началась мировая революция крестьянских стран, пытавшихся избежать втягивания их в периферию западного капитализма. Это было всемирно-историческим событием, как бы к нему не относиться. Как же можно игнорировать этот факт в самой России?

Израильский историк М. Агурский пишет в книге «Идеология национал-большевизма»: «Если до революции главным врагом большевиков была русская буржуазия, русская политическая система, русское самодержавие, то после революции, а в особенности во время гражданской войны, главным врагом большевиков стали не быстро разгромленные силы реакции в России, а мировой капитализм. По существу же речь шла о том, что России противостоял весь Запад…

Капитализм оказывался аутентичным выражением именно западной цивилизации, а борьба с капитализмом стала отрицанием самого Запада. Еще больше эта потенция увеличилась в ленинизме с его учением об империализме. Борьба против агрессивного капитализма, желающего подчинить себе другие страны, превращалась невольно в национальную борьбу. Как только Россия осталась в результате революции одна наедине с враждебным капиталистическим миром, социальная борьба не могла не вырасти в борьбу национальную, ибо социальный конфликт был немедленно локализирован. Россия противостояла западной цивилизации» [5].

Весь ХХ век Россия вела цивилизационную войну с Западом, сопротивляясь его экспансии, а теперь российская власть собирается «конструировать Россию» как часть Запада! Как же тут не быть системному кризису в России!

Чего тут мог не знать В.Ю. Сурков? Немецкий историк Вальтер Шубарт в широко известной книге “Европа и душа Востока” (1938 г.) пишет: “Самым судьбоносным результатом войны 1914 года является не поражение Германии, не распад габсбургской монархии, не рост колониального могущества Англии и Франции, а зарождение большевизма, с которым борьба между Азией и Европой вступает в новую фазу… Причем вопрос ставится не в форме: Третий Рейх или Третий Интернационал и не фашизм или большевизм? Дело идет о мировом историческом столкновении между континентом Европы и континентом России… То, что случилось в 1917 году, отнюдь не создало настроений, враждебных Европе, оно их только вскрыло и усилило” [6].

Допустим, середина ХХ века — это уже история, и мировоззрение граждан России столь резко изменилось, что большинство осознает себя как принадлежащих к западной культуре. Но это было бы очень необычным явлением, и В.Ю. Сурков, делая свои заявления, должен был бы привести какие-то доводы в его подтверждение или хотя бы сказать, что, по его мнению, в русском народе произошла такая трансформация.

Но сказать этого он не мог, потому что представления В.Ю. Суркова о нации и о культуре проникнуты эссенциализмом (или даже примордиализмом). Он приписывает культуре неизменную идентичность, основанную на национальном характере: «Воля к свободе и справедливости вырабатывается и закрепляется как природное свойство национального характера… Культура — это судьба. Нам Бог велел быть русскими, россиянами… Чтобы понять, как будет развиваться демократия в России, какая ее модификация применима здесь на практике, нужно определить архетипические, неотменяемые свойства русской политической культуры…».

Таким образом, цивилизационное самосознание «русских, россиян» является в такой концепции именно «архетипическими, неотменяемыми свойствами». Это у В.Ю. Суркова изначально данное «природное свойство национального характера».Так что о мировоззренческом повороте и речи нет, россияне с самого начала — люди «европейской культуры» (интересно, с какого века?).

Мы, однако, впадать в примордиализм не будем и примем как теоретически возможное предположение, что в 80-е годы граждане РСФСР потянулись к демократии и стали считать себя людьми западной культуры (хотя и специфической версии). Что же говорят эмпирические данные?

Они говорят, что за последние двадцать лет не произошло слома тех главных устоев русской культуры, для которых пробным камнем был Запад как «этнизирующий иной» (то есть как иная цивилизация, относительно которой люди осознают свою культурную идентичность). В декабре 2006 г. Аналитический центр Ю. Левады провел большой опрос на тему «Россия и Запад». На вопрос «Является ли Россия частью западной цивилизации?» положительно ответили 15%. Большинство, 70% опрошенных выбрали ответ «Россия принадлежит особой («евразийской» или «православно-славянской») цивилизации, и поэтому западный путь развития ей не подходит». Затруднились ответить 15% [8].

В этом и коренится угроза России, вызревающая в лоне самой власти. Власть пытается, опираясь на поддержку 15% населения, вообразивших себя «людьми западной цивилизации», загнать остальных в чуждую им цивилизацию, насильно сменить их культурное ядро — представления о добре и зле, о прекрасном и безобразном. Власть ведет против большинства населения цивилизационную войну, в которой велик риск поражения обеих сторон. Это и есть Смута, один из худших видов кризиса.

Надо заметить, что В.Ю. Сурков требует именно полного подчинения России мировоззренческому руководству Запада, а вовсе не «учебы у Запада», не собственной форсированной программы модернизации. Усилия России по освоению достижений Запада вызывают у него резкое неприятие. В.Ю. Сурков говорит: «Окно в Европу прорубалось способами, которые и азиатскими назвать нельзя, не оскорбив Азию. Освоение космоса и атомной энергии добыто жестоким упорством советского крепостничества».

Дескать, лучше бы уж и не пытались! Капитуляция должна быть безоговорочной. Но вся эта установка противоречит исторической реальности. Способность русской культуры к синтезу известна и у нас, и на Западе. Г.П. Федотов писал: «Поразительна та легкость, с которой русские скифы усваивали чуждое им просвещение. Усваивали не только пассивно, но и активно-творчески. На Петра немедленно ответили Ломоносовым, на Растрелли — Захаровым, Воронихиным; через полтораста лет после петровского переворота — срок небольшой — блестящим развитием русской науки» [40].

Это, кстати, и пугало Запад, питало его русофобию. А. де Кюстин в своей книге «Россия в 1839 году» писал: «Нужно приехать в Россию, чтобы воочию увидеть результат этого ужасающего соединения европейского ума и науки с духом Азии».