— Ага. Слушай. Раз пошли говорить о приметах. А вот есть такие, чтоб с ходу прикинуть, какая будет жена из конкретной девушки?

Последние слова слышит подошедший к нам Вовка. Вытирая какой-то грязной тряпкой не менее грязные лапы, безапелляционно заявляет:

— Да как два пальца. Хочешь узнать, какая из девушки жена выйдет — познакомься с ее мамкой. Вот такой и дочка будет.

— Забавно. Но я могу добавить, что есть пара приметок. Считается, опять же строго ненаучно, что чем выше сосок на груди, тем девушка своенравнее. И ровно то же самое, если на ступне большой палец длиннее других.

— Серьезно?

— Совершенно. Насколько могут быть приметы.

— А, ну тогда, судя по пальцу, все в порядке. И сосок — это да, гордая она, это есть. — Серега задумывается.

Вовка перестает тереть лапы. Крутит головой.

— Обед-то готов?

— Нет. А вы еще будете людей возить?

— Решили, что хватит на сегодня. Здесь их кучами собирать — резона нет, и в Кронштадте к приему не готовы. В «Бастионе» стало попросторнее, еды им там пока хватит. С топливом беда, так что много не наездишься.

— А что в городе?

— Зомби до черта. Пробок много. Пожаров меньше стало.

— БТР сгоревший видали?

— Не, мы это место седьмой дорогой обошли. Я вот не понял — чего и наши, и кронштадтские финтят? Вывезли бы всех гражданских из «Бастиона» — тут не так уж много ходок. Да и все равно меньше получилось бы, чем когда медведей резать пришлось.

— Ну, не знаю. Эвакуация сложная штука, организовать ее надо грамотно. Сам суди: транспорт обеспечить надо, причем по цепочке, а то будут на пирсе сидеть сутки; еда-питье тоже нужны; опять же помнишь, как в первые дни беженцы тут все загадили?

— Это не забудешь… — усмехается Вовка.

— Ну вот, значит, и это тож учитывай. Медобеспечение нужно организовать, материалами обеспечить, ну и наконец жилье подготовить. Те, кто к нам прибежал, готовы были и в необорудованной куртине жить, а из «Бастиона» так людей не поместишь. Да еще думаю, и политика тут место имеет. Разгрузим омоновских от их беженцев — глядишь, они и забудут благодетелей. А так они на крючке. Короче, непростая штука эвакуация.

— Да это я сам знаю, у меня так несколько родичей померло — эвакуировали из блокады, а за кольцом от души накормили от пуза дистрофиков-то. Вот и загнулись с непривычки. Бабушка рассказывала, как дристали всю дорогу после такой кормежки в тридцать три струи, не считая мелких брызг. А сестрички ее померли.

— Во-во. К слову, раз ты такой умный, про девушек правильно сказал, а вот как мужика оценить?

— Даже и не два пальца, а еще проще. Смотри, какая у мужика собака. Пес лучше зеркала скажет. Если тупой и злобный, то и хозяин дурак, а если умный и дружелюбный — с хозяином дела иметь можно.

— То-то ты собаку не держишь, — поддевает водителя Серега.

— Держал. Только очень трудно, когда помирает. Живут-то недолго по сравнению с человеком. Но будь спок — у меня они все были умные и толковые.

— И машину водить умели? — продолжает ерничать пулеметчик.

— Лапами их бог обидел. Были бы руки — водили бы. А шутишь зря. Все собачонки, даже самые никчемные по мирному времени, в обороне участвуют куда лучше, чем многие люди. Сейчас тут собаки на вес золота. В курсе?

Да, конечно. Прекрасно помню, как мелочь пуделиная нас тогда с Сашей предупредила. Частенько ее вижу утром на прогулке вместе с хозяйкой. Немного непривычно смотреть, что хозяйка идет с готовым пакетиком в руках, чтоб за зверюшкой дерьмо прибрать. Тут Михайлов строг и суров — кара неотвратима и моментальна. Причем неважно, люди нагадили или собаки. Тут он мне нашу главврачиху напоминает, тоже была на чистоте помешана. Вроде как над этим и посмеивались, но уважали.

И за кошаками убирают. Прямо как в поликлинике. И что забавно, старая вражда кошатников с собачниками так и не померла. Смешно было раньше читать в инете страстные споры тех с этими. Создавалось впечатление, что дай волю кошатникам, и они недрогнувшей рукой перестреляют всех собак с их хозяевами, а если наоборот — кошки с их хозяевами будут передушены немилосердно…

А тут и в крепости уже случилось несколько крупных ссор на эту тему.

— Однако собак-зомби в городе тоже много. А они пострашнее людей. Особенно когда в стае, — отмечает Сережа бесспорный факт.

— Так не собаки виноваты. Люди тысячелетиями старались, чтоб из волков и шакалов собак выдрессировать. А теперь, из-за придурков тупоголовых, прямо в городах из собак успешно получили волков и шакалов. Вся эта болтовня к чему привела? К тому, что появились серьезные бродячие стаи. И это уже не собаки. Внешне — да, но в душе они уже дикие. А это в городах недопустимо, — жестко заканчивает разговор Вовка.

Серега тем временем завершил глубокомысленные думы. Теперь его можно послать в комиссию — рассказать, что за новый морф появился, с легкостью мнущий кабину автобуса. Жаль не сняли, только на описание расчет.

А мне вести занятия с группой добровольцев по первой помощи. Набралось таких двадцать два человека. Ну это и неудивительно, если б речь шла о какой-нибудь ерунде, которую бы я преподнес как аццкую панацею — все бы сбежались. Как к Малахову на его бред. А вот серьезное дело — всего двадцать два. Из них три медсестры и из охотничьей компании четверо.

Удивила круглолицая девочка-подросток. Очень все всерьез изучала, старалась на полную катушку. Под конец занятия спросила, есть ли возможность диагностировать инсульт. Вот так, с ходу.

— Можно.

Часть занятия я посвящаю детальному ответу на вопрос. Девочка кивает, а я вдруг вспоминаю, где ее видел. Точно, она дочка того крупного мужчины, который помер внезапно от инсульта. Или сильно ошибаюсь, или подрастает медик…

Потом совершенно неожиданный вопрос задает уже вполне зрелый мужик. Нет, честно, я никак не устаю удивляться ерунде, которой набили головы наших сограждан за последнее время, вгоняя в прямое средневековье, гробя все вековые достижения. Вот и сейчас — хоть стой, хоть падай.

— Доктор, я читал на одном уважаемом сайте, что ранения надо прижигать каленым железом, это лучший способ дезинфекции. Почему вы о нем ничего не сказали?

Несмотря на то что очень охота сказать «мать-перемать, да откуда такой бред берется?!» приходится следить за речью.

— Не сказал я потому, что еще в средние века было совершенно точно доказано, что этот способ только вредит. Пользы от него — ноль. Равно как и от заливания раны раскаленным маслом.

Это что же получается — мне сейчас надо будет читать лекцию по истории медицины для первокурсников? Вспоминать хрестоматийный случай, когда у хирурга-цирюльника Амбруаза Паре[53]кончилось раскаленное масло, а раненых солдат с поля боя волокли и волокли? Калить железо тоже было некогда, да и не на чем, и потому, плюнув на общепринятый способ обработки огнестрельных ран «отравленных ядом свинца», хирург-бедолага применил свой «способ», делая просто перевязки чистой тканью с холодным маслом. Наутро он был уверен, что горемыки, которым не хватило кипящего масла, уже передохли в страшных муках, ан оказалось вовсе иначе — они чувствовали себя куда лучше обработанных «по правилам» и вылечились куда легче. Нет на это времени, и глупо будет выглядеть.