— А марки при чем тут?

— А этот Баранский с Бонифация искал подходы к пани Наховской и вышел своими каналами на её сыночка, знает, что может её прижать. Пан Доминик думает, он связан с бандитами, от них и заполучил бумагу с подписью Рышарда и его паспортными данными. И теперь шантажирует пани Наховскую на всю катушку.

— А сынок её где?

— На раскопках.

— На каких раскопках?

— Он ведь учится на археолога, вот они сейчас на практике и копают что-то. Пока морозы не ударили.

— Ага, спокойно себе копает, а тут мать с ума сходит.

— Да, пан Доминик говорил — Рышард не знает, что мать шантажируют.

— А если б и узнал, от такого толку мало. Самим надо что-то придумать. Ты ещё не придумал?

— Пока нет. Впрочем, есть одна идея. Повыбрасывать к чёртовой матери все эти запчасти, чтобы хоть ими не шантажировали. Только это самим придётся делать, от Наховских помощи не жди. Сынок — сама знаешь, а пани Наховская смертельно боится обидеть бандитов, как бы чего её сыночку не сделали. Придётся самим этим заняться.

Яночка подошла к идее по-деловому.

— Сколько человек потребуется? Трех хватит?

— Чтобы вывезти? Если три сильных человека.., нет, даже и двоих хватит. А ты кого имеешь в виду?

— Тебя, пана Левандовского и Рафала.

— А ты постоишь на шухере?

— На шухере постоит Хабр, я тоже поучаствую. Ведь насколько я поняла твою идею, придётся и в чулане, и на даче взламывать дверь и делать вид, что добро украли неизвестные злоумышленники? Так? Чтобы не подумали на пани Наховскую и не отомстили ей?

— Правильно поняла. Будет кража со взломом, а пана Левандовского можно уговорить стать свидетелем. Вывезем, значит, добро, а потом позвоним в милицию…

— ..и сообщим, что там-то и там-то лежит куча запчастей. Большая. И пусть сами разбираются. Я бы ещё сделала так, чтобы бандюги тоже узнали о краже и увидели свою кучу уже на каком-нибудь пустыре. Подумают, кретин какой-то их ограбил.

— Ясно, кретин, кто ещё может сделать такое?

— Но только чтобы на пустыре уже крутилась милиция.

— Само собой.

И тут Яночке в голову тоже пришла идея:

— Слушай, вывезем не на пустырь и не в такое-то место, а во двор к Баранскому! На Бонифация, сто тридцать!

— Ну, ты даёшь! — восхитился Павлик. — Вот это мысль!

А Яночка уже развивала свою идею:

— Перевезём все добро на двух машинах — Рафала и дяди Анджея. А может, хватит одного «фиата» дяди Анджея? У Рафала «малюх».

— Из чулана, может, и хватит, но ведь потом ещё и с дачи перевозить, — возразил Павлик.

— Посмотрим, все равно ведь действовать будет одна бригада, — рассуждала девочка. — Привозим, значит, на Бонифация и осторожненько, на руках, переносим все на участок Баранского. Сложим аккуратную кучку посередине и постараемся сделать так, чтобы утречком Баранского разбудила уже милиция. Анонимный звонок…

— Полный отпад! — радовался Павлик. — И этот негодяй уже не посмеет подсунуть следственным органам подписанную Рышардом Наховским бумагу…

— ..иначе в глазах закона окажется не только шантажистом, но и укрывателем краденого.

— Ясно! На ушах будет стоять, из кожи лезть, что эту гадость видит первый раз в жизни и не имеет понятия, откуда все это взялось!

— Итак, когда приступаем?

— Немедленно! Только сначала мне надо осмотреть дверь чулана…

— ..а мне поговорить с Рафалом, чтобы тот попросил у отчима его «фиат». И ещё поговорить с паном Левандовским.

— А мне съездить на Бонифация, чтобы решить, в каком месте удобнее всего перетаскивать через загородку краденые запчасти. На все мне понадобится один день, так что можем приступать хоть послезавтра.

* * *

Дедушка просидел над марками всю ночь и потому ещё спал, когда внуки отправлялись в школу. Поговорить с ним они сумели только по возвращении. Он их ждал у входа в дом и сразу поднялся к себе наверх.

— Ты права, — сказал он Яночке. — Естественно, я не могу сказать, что именно заменили в кляссерах, но кто-то в них похозяйничал — это факт. И все равно я счастлив, ведь это марки пана Франтишека.

— А почему ты так в этом уверен, дедуля? — поинтересовалась внучка.

— Ну, во-первых, на марках проставлен миниатюрный штамп, гарантирующий их подлинность. Тогда ставили такие штампы, мне он хорошо знаком. Во-вторых, во всех марках я обнаружил характерный изъян, вот тут, в хвостике буквы Z будто бы откусан микроскопический треугольничек. Вот, в лупу посмотрите. Всего один лист отпечатали таких марок, потому что печатали их со старой матрицы. На предыдущих листах треугольничек ещё был на месте, на последующих матрицу заменили новой. Не деритесь, вот вам ещё одна лупа.

— Кроме того, — продолжал дедушка, — марки с этой матрицы пан Франтишек использовал и в составлении пар — чистая марка и гашёная, мне знакома его манера составлять из них пары. Я их и раньше встречал, можно сказать, знаю в лицо. Так вот, марки на наклейках — в полном порядке. Боже, все опечатки, все надпечатки, все надписи! Но вот марки из других кляссеров…

Положив лупу на стол, Яночка вновь заняла позицию за спиной дедушки, который раскрыл один из кляссеров. Павлик занял место рядом с сестрой.

— Вот, смотрите, — сказал дедушка. — Видите? Чистые марки. Полный подбор выпусков, ошибок, опечаток, оттенков и сортов бумаги. Хотя надо правильнее было бы сказать — не полный подбор! Видимо, был полный. Между экземплярами нашей первой марки вставлены, видите? — русские марки. Они очень похожи, ведь, как известно, наши первые марки делали по образцу русских, а они нам ни к чему, к тому же в большинстве своём гашёные. А наших нет…

Дедушка услышал ответный тяжёлый вздох у себя за спиной и с горечью продолжал:

— А вот серия польских марок, выпущенных для австрийской части Польши.

— Где ты видишь серию? — захотел уточнить Павлик. — Я вижу всего две марки.

— Ты прав, часть серии. Взгляните, как марки вложены в карманчики. Вот эти две — аккуратно, с небольшим интервалом, прямо, а все остальные навтыканы кое-как, вкривь и вкось, иногда по две штуки сразу. И какие марки! Австрийский император, массовка, тьфу! И очень похоже, что сначала коллекция была аккуратно разложена и состояла из подобранных серий, а потом кто-то забрал часть и в спешке воткнул на их место что-то немного hu напоминающее. Вот ты, Яночка, упоминала о подмене. Очень, очень возможно, подмена имела место.

— Да, видно, так и было. И человек, который это делал, или плохо разбирался в марках, или страшно торопился, — сказала Яночка.

— И то и другое, — подтвердил брат. — А возможно, к тому же занимался этим в темноте. А дальше?