Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Рею было плевать, он даже, казалось, не замечал перемен, что с ней происходили, стоило им выскользнуть за пределы Замковой горы. Ну и пусть! Он был всего лишь сопровождающим и мнение какого-то магика-коновала ее ничуть не интересовало!
В день, когда они должны были пойти на танцы простолюдинов, Отавия нервничала как-то больше обычного, еще и этот визит виконта Умберта и маркизы Хашт, что набивались в спутники. Видимо, многочисленные шпионы что-то пронюхали и хотели получить больше информации о том, чем же занимается принцесса.
А потом оказалось, что этот придурок, Рей, позвал вместе с ними своего дружка, Ториса Варнала! Как же принцесса была зла! Как же он ее взбесил! А потом встреча с наемником Берни, желто-красный свет на ладони, слабость, падение и бесконечная боль от целебных печатей.
Она мало что запомнила после своего первого падения. Будто сквозь дымку прорывался голос Легера, который что-то кричал, вспышки, крики, оранжевый свет щитов. Она чувствовала себя брошенной и покинутой, грудь сжимало колючей болью, каждый вдох — был подвигом. Отавия чувствовала, что умирает, будто что-то жрет ее изнутри, сжигает, разлагает на части.
А потом перед глазами появилось абсолютно бледное, перепуганное лицо этого тупого коновала, Рея. Она пыталась сказать, чтобы убрал от нее свои лапы, но на неожиданно крепких и жилистых руках мага было даже как-то уютно. После их накрыло белым светом и Отавии показалось, что вот теперь-то она умерла. Но на самом деле маг отправился за пелену смерти вместе с ней, не сумев оставить свой пост. Она же видела, что он всегда на посту. Всегда настороже, всегда держит свою тупую, едва заметную нитку дикого щита Ур у ее груди, готовый в любой момент закрыть ее от летящего арбалетного болта, стрелы или ножа. И вот теперь он последовал за ней, пытаясь вытащить ее обратно, в мир живых. Тупой, глупый, ничего не понимающий маг, который-то и в ее охрану попал почти случайно.
Она видела, как он борется, видела, как хлынула кровь из глаз и ушей Рея, запекаясь бурыми полосами на лице, с какой силой он сжимал от боли зубы: так сильно, что они вот-вот должны были раскрошиться. И почему-то ей вспомнились слова ее деда, императора Форлорна Девятого, о Легере, его любимчике и приближенном магике.
Отавия спросила, почему он так его ценит. А тот ответил:
— Когда ты властелин Дагерийской Империи, за тебя готовы умереть тысячи воинов. Ведь ты их правитель. Но человек, готовый умереть за тебя — лишь эгоист, Отти. Ведь его смерть чаще всего ничего не стоит и ни к чему хорошему не приводит. Намного больший подвиг, милая моя — жить ради кого-то, как живет Легер. По-настоящему важны те, кто готовы жить ради тебя, не смотря ни на что. Потому что рядом с ними будешь жить и ты. Умереть героем легко. Прожить жизнь, максимально долгую жизнь, исполняя свой долг — вот настоящий подвиг для человека, вот настоящая цель для мужчины.
И сейчас она видела, что он вышел за предел. Вся эта кровь, боль и страдания — лишь чтобы она жила. Отавия чувствовала, как его касание, его ладонь на ее груди — прожигает плоть до костей, но так было нужно. Любой на его месте предпочел бы умереть, как герой, но для нее, несмотря на страдания и боль, он оставался жив и тащил ее за собой, по столбу света, прочь из-за полога смерти. Как и говорил дед — Рей исполнял свой долг. Оставался жив и заставлял жить ее, принцессу Отавию.
Последнее, что она запомнила — слабеющие руки мага и угасающий взгляд человека, что держался в сознании из последних сил. Но вокруг снова был Шамоград, а боль в груди стала совершенно другая — от того самого касания, которым молодой маг изгнал мрак подступающей смерти. Он не только спас ее, но и выжил сам. Ради нее, он сделал это только ради нее, Отавия была в этом уверена.
Глава 21. Осиор
Кибашам летом был чуть приветливее, нежели зимой. Северное королевство, окруженное врагами и стоящее на мерзлоте, было не лучшим местом для жизни, и если бы не богатые россыпи драгоценных камней, железные руды и жилы с золотом и серебром, это был бы никому не нужный край.
Но судьба распорядилась иначе, и Кибашам был богат, сказочно богат, не смотря на то, что зима здесь длилась долгие девять месяцев, а лето было холодным и мимолетным — местные едва успевали собрать скудный урожай с немногочисленных полей, а потом эти земли опять накрывало снегом и вьюгами.
Осиор держал путь на северо-восток, в самые дикие земли королевства, куда забредали илсключительно опытные или совсем отчаянные охотники. Там не было постоянных поселений — только редкие охотничьи стоянки в предгорьях, а дальше — лишь заснеженные пики гор, что отделяли королевство от таких же неприветливых земель пустынного Эвторума.
— Чего тебе? — спросила грубо женщина с подносом.
Трибунальный Истигатор в ответ коротко мотнул головой. Ему ничего не было нужно. Ирман же, что сидел рядом, попросил горячего вина со специями, чем вызвал неодобрительный взгляд кибашамки.
— У нас тут что, столица? Где я тебе специи возьму, олух?
— Тогда чаю на травах завари! — огрызнулся слуга.
— Тише, Ирман, тише, — поднял ладонь Осиор. — Мой друг хочет согреться. Принесите чего теплого.
— И чего только вы, южане, тут забыли? — сплюнула на пол женщина, но заказ приняла. — Сейчас принесу я вам согреться…
Ворча, работница ушла прочь, а Ирман лишь зябко запахнулся в плащ. По местным меркам сейчас стояла почти жара, но слуга постоянно мерз.
Осиор с долей тревоги посмотрел на Ирмана. Эти месяцы дались его слуге нелегко, а учитывая все тяготы и лишения, что они пережили в последнее время, Осиор волновался, как бы здоровье не подвело его верного спутника.
Они уже давно шли пешими. Кони пали еще в Шинлукане, за пятьдесят лиг до границы, да и переходить ее по трактам было нельзя. Так что значительную часть пути они проделали по диким
