Приехала Джеки. Он представил её Луису, своему давнишнему приятелю, сказав: «А вот тебе и ещё одна Мелани», — и был сам удивлен тем, что с виду обе женщины казались примерно одного возраста, и на них были даже похожие голубые джинсы. С той лишь разницей, что джинсы Мелани были обрезаны и превращены в шорты, выглядела она более небрежно, и ещё у неё были эти огромные груди. Джеки же была стройна и подтянута, и Мелани — она так глядела на Джеки, это надо было видеть! — конечно же обзавидовалась, желая чтобы у неё тоже была такая же фигура.

Первое, что сделала Джеки, она отвела Орделла на балкон и там сказала:

— Значит так, чтобы больше никакой самодеятельности. Мы сделаем это так, как задумала я, или же никакого «дня расплаты» не будет.

Напустив на себя недоуменный вид, Орделл сказал, что не понимает, о чем она ведет речь? О какой такой ещё самодеятельности?

— О той девке, которой я отдала деньги, а она всучила их ещё какой-то бабе.

Орделл был удивлен.

— Откуда ты знаешь, что она это сделала?

— Я там была и все видела.

— Но ты не должна была там оставаться.

— Я специально задержалась, — сказала Джеки, — подумала, что ты обязательно постараешься выбросить подобный номер.

Тогда Орделл напомнил ей, что это, все-таки, его деньги, и он может поступать с ними так, как ему того захочется. На что Джеки возразила, что только не в том случае, когда она подставляет свою шею под удар; так что одно из двух: или все будет сделано так, как она это задумано, или же вообще ничего не будет. Орделл объяснить, что он прислал туда Симону лишь за тем, чтобы она сама убедилась, как все должно будет сработать, что именно на счет Симоны в «день расплаты» должны будут поступить деньги, которые она привезет. Симона, говорил Орделл, должна прийти с минуты на минуту. Она прекрасная женщина, и несомненно, они с Джеки найдут общий язык.

Они вернулись в гостиную, и он велел Луису позвонить Симоне, и сказать ей, чтобы поспешила со сборами, потому что они ждут только её. Луис не знал номера телефона того дома, где он жил вот уже несколько дней, и Орделл был заметно раздражен этим. Он сам снял трубку с телефона, стоявшего на перегородке и набрал номер. На том конце провода трубку никто не брал.

— Она сейчас приедет, — объявил Орделл, взглянув на Мелани, которая теперь была занята тем, что разливала по бокалам выпивку, устроившись для этого на диване. — Оставь нас, ладно? — обратился он к ней таким изысканно-вежливым тоном, на который только был способен.

Мелани оторвалась от дивана и прошла мимо него в кухню. Орделл обернулся в сторону стойки.

— Девочка моя, я сказал оставить нас. Пойди сходи куда-нибудь, погуляй, поиграй в песочек, — на этот раз тон его был менее любезен.

Не сказав ни слова, Мелани проследовала через всю комнату, направляясь в спальню.

— Обиделась, — прокомментировал Орделл. — Теперь ей придется причесываться, а потом искать сандалии, сумку, темные очки...

Все ждали. Когда Мелани снова вышла в гостиную, Орделл сказал:

— Приятного времяпровождения, слышишь?... И не хлопай дверью.

Мелани вышла, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Орделл покачал головой. Луис озадаченно посмотрел на него. И Джеки тоже. Никто из них не произнес ни слова, пока наконец Джеки не взглянула на часы, и сказала, что ей надо отлучиться на минутку.

— Куда?

— Мне нужно встретиться с парнем из отдела, который ловит контрабандистов.

— Эти твои с ним встречи и разговоры действуют мне на нервы.

— Если не будет разговоров, то и это не сработает, — ответила Джеки. — Я скажу ему, что назначено на пятницу. Он остановит меня в аэропорту, пометит банкноты...

Ордел покачал головой.

— А вот эта часть мне уже совсем не нравится.

— Можно отмыть, — подал голос Луис.

— Я скажу ему, что все будет так, как в прошлый раз, — продолжала Джеки. — Они пойдут за Шерондой... Но оставлять сумку ей мне, скажем так, не очень хотелось бы.

— В прошлый раз она пришла домой и заглянула в сумку, — сказал Орделл.

— Ей очень понравилось белье, которое ей дала Симона. Шеронда ничего не знает об этой афере с деньгами. Она считает, что это такая игра, в которую мы, богатые, играем и по ходу которой принято обмениваться подарками.

— Конечно, я не имею ничего против прихваток для кухни..., — начала было Джеки.

— Но она действительно так думает.

— Тогда скажи ей, что я удовлетворилась бы и блузкой, шестой размер, что-нибудь простенькое.

Тогда Орделл серьезно сказал:

— Так значит ты на этот раз передашь ей пакет из «Мейсиз»?

— Я передам ей то, что получу от Симоны. Правильно, первоначально мы подменим сумки в «Мейсиз», — согласилась Джеки. — Ведь Симона наглядно меня знает, правда?

— Она видела тебя вместе с Шерондой.

— Так что даже если она в скором времени не придет...

— Давай проиграем это заново с самого начала, — не дал ей договорить Орделл. — Симона заходит в отдел женской одежды в пакетом «Мейсиз»...

— Отдел готового платья.

— Она будет ждать тебя в том месте, где мерят вещи.

— Это называется примерочная. Там над входом висит вывеска.

— А почему это нужно делать именно там?

— У меня такое подозрение, что они будут за мной следить. Поэтому мы не можем рисковать и в открытую меняться сумками, даже в обеденном зале делать это небезопасно. А ты уверен насчет Симоны? Ей можно доверять?

— Она мне как сестра.

— Это должна быть надежная женщина.

— Она справится, — заверил её Орделл. — Ты выйдешь с её сумкой и пойдешь на встречу с Шерондой. Немного погодя, выйдет и Симона, которая дождется Луиса, который должен будет дать ей знак, что слежки нет, и путь свободен. Она выходит из магазина, садится в машину, и тут уже за ней следую я, чтобы быть до конца уверенным, что с ней ничего не случится.

Джеки пора было идти, тем более, что ей не хотелось, чтобы федеральный агент из управления по борьбе с контрабандой, разочаровался в ней. Орделл проводил её до лифта и сам нажал кнопку.

— Как только я привезу деньги, мне останется полагаться только на твое честное слово, — сказала ему Джеки.

— Ты имеешь в виду тот наш с тобой уговор, — догадася Орделл. — Но ведь я все это время верил тебе, не так ли? Мы с тобой сошлись на десяти процентов с ввозимой суммы, и ты их получишь.

— И ещё сто тысяч, если меня посадят.

— Да, и это тоже. Только ты до сих пор не сказала мне, куда мне девать эти деньги, чтобы они там могли бы дождаться тебя.