Вскоре очередную группу советских детей действительно переправили в Каунас. Узнав об этом, Шурепов срочно выехал туда. Но в списках прибывшей детворы свою фамилию он не обнаружил, однако обратил внимание на двух девочек-сестер Шубертайте с именами Хелена и Алдона. Особенно его поразили даты рождения: 05.05.1939 и 10.10.1940. Эти дорогие сердцу отца цифры заставили Александра Алексеевича вздрогнуть. Какая-то неведомая сила подбросила его со стула. Он вскочил, заволновался, достал фотографии дочерей и показал сотруднице приюта.

– Это они?! – вскричал он.

– Да, да! – кивнула женщина. – Старшая девочка очень похожа…

– Прошло ведь восемь лет с тех пор, как я их видел последний раз…

А еще Александр Алексеевич напомнил воспитательнице приюта, что у младшенькой должен быть небольшой шрам – на руку трехмесячной малютки упал утюг и остался след от ожога.

Женщина снова подтвердила: действительно, этот знак повреждения кожи на ручке у девочки она видела.

И вот к нему привели этих двух девочек. Он их сразу узнал, а дети, естественно, не могли в нем признать родителя. Они посчитали, что их пришли в очередной раз удочерить. Но гены дали о себе знать – зов родной крови, флюиды родственности душ, инстинкт самой природы, детская тоска о родителях толкнули их в объятия отца. Они бросились к нему на шею. Галя что-то говорила на смешанном польско-немецком языке, а Наташа шептала: «Я-я, гут, гут!»

Свой родной русский язык они не знали… Забыли…

Александр забежал на почту и отправил телеграмму жене:

«Дорогая, еду с нашими девочками. Не волнуйся. Все хорошо».

Когда Александр с дочерьми вошел в квартиру, дети бросились к матери со словами: «Мамите! Мамите!»

Плакали все, – слезы радости были сладкими.

Теперь семья состояла из шести человек. Но для понятия «семь я» не хватало одного человечка. И в 1952 году появился сын Андрей.

* * *

Однажды, это случилось в августе 1951 года, день начинался не совсем по-летнему. С утра накрапывал дождь. Появился северный ветер. Жители Гродно, особенно женщины, шли на работу не по сезону в плащах – утеплились основательно. За полковником Шуреповым пришла служебная машина. Нужно было наведаться в особый отдел одного из гарнизонов.

Водитель-солдат вылез из автомашины и стал протирать правую дверцу, всю забрызганную грязью промчавшимся лихачом.

Александр Алексеевич в окно увидел подъехавший ГАЗ-69.

– Ты посмотри, Саша, какой у меня новый водитель Никита. Месяц, как езжу с ним. Кстати, твой земляк – сибиряк. Внимательный. Следит за машиной. Плащ-накидку не возьму. Из дома – в машину, а из машины – в штаб, – поделился в конце представления шофера Александр.

– Нет-нет, мало ли какие обстоятельства могут быть. Смотри – небо все затянуто свинцовыми тучами. Дождь может быть обложным. Возьми плащ, – порекомендовала супруга.

– Убедила…

Положив на руку плащ-накидку и попрощавшись с детьми и супругой, он выскочил из подъезда и шмыгнул в машину. Пистолет в кобуре висел на широком офицерском поясе.

– Здорово, Никита!

– Здравия желаю, товарищ полковник, – поприветствовал солдат своего начальника.

– Оружие на месте?

– Да, ППШ с полным боекомплектом.

– Как, доедем в такую погоду? – поинтересовался Шурепов. – Смотри – сплошное бездорожье будет на «проселочных магистралях».

– Машина – танк!

– Ну, если танк, то доберемся! – Александр Алексеевич указал маршрут и название гарнизона, в котором Никита еще не бывал.

«Надо сократить путь. Выиграем километров семь», – решил Александр Алексеевич и приказал водителю съехать с участка большака, вымощенного еще при Польше серым гранитным булыжником. Этот участок пути был ужасен из-за колдобин, ухабов и ям, заполненных водой. Жалко стало автомобильной подвески.

Проехав несколько километров по шоссе, машина свернула на проселочную дорогу, поросшую с обеих сторон кустарником и низкорослым подлеском. Потом снова появилось безлесье. И когда оставалось до шоссе километра два, дорогу снова стиснул густой сосновый лес со стройными высокими соснами, покачивающими в вышине небольшими шапками зеленых крон. Именно здесь машину обстреляли неизвестные. К счастью, никто не пострадал, только нашли потом две пробоины в брезентовом тенте «газона».

И все же доехали до гарнизона благополучно…

Так что погибнуть можно было в любой момент в этом крае и после войны.

* * *

Отряды польской Армии Крайовой (АК) продолжали активно действовать на территории северо-западных областей Белоруссии, в том числе и в Гродненской области. Руководство АК подчинялось польскому эмигрантскому правительству в Лондоне и в своих идеологических посылах расценивало действия Германии и СССР как несправедливые и агрессивные в отношении польского народа и потому использовало концепцию «двух врагов». При таком повороте истории руководство АК исповедовало тактику проведения массовых диверсий и организации партизанского движения, особенно в западных областях Белоруссии.

Повстанцы АК не имели единой униформы. Как правило, они были экипированы в гражданскую одежду и польское довоенное обмундирование. Часто носили трофейную форму немецкой армии. Непосредственно на территории Белоруссии во время войны действовало более четырнадцати тысяч аковцев. Они вели себя жестоко против мирного населения, грабя и убивая белорусов, не желающих поддерживать идею возвращения этих земель полякам.

Так, командир Столбцовского отряда АК А. Пильх по кличке Гура признался, что с весны 1943 по июнь 1944 года его легионеры уничтожили около шести тысяч местных граждан.

Таким образом, деятельность банд АК всегда была, как правило, четко антибелорусской и являлась продолжением – другими средствами и в других условиях – политики довоенной Польши.

Несмотря на то что 19 января 1945 года польский бригадный генерал Окулицкий издал приказ о роспуске АК и освобождении солдат и офицеров от присяги, большая часть аковцев, предвидя репрессии с советской стороны, из леса не вышла, а продолжила сопротивление партизанскими методами.

Сегодня некоторые историки говорят, что аковцы воевали и с немцами. Но их «борьба с немцами» часто сводилась к искоренению белорусов, служивших в полиции, белорусов-учителей, чиновников и их семей. Но большая часть повстанцев пошла на тайное сотрудничество с гитлеровцами, предложившими оружие в обмен на нейтралитет, очищение от «советов» определенных районов и активизацию борьбы с истинными народными мстителями – советскими партизанами.

В ходе изучения оперативной обстановки в Гродно А.А. Шурепов узнал, что тесными связями с немцами отличались полевые командиры бандитских формирований А. Кшыжановски – «Вильк», Ю. Свида – «Лех», Ч. Заенчковски – «Рагнер», А. Пильх – «Гура», С. Шендэляж – «Лупашко» и другие. С действиями остатков этих отрядов полковнику пришлось не раз встречаться на поле боя тайной войны после войны.