Минерва выглянула за дверь, не испытывая особой надежды увидеть Джайлса, но заметила лишь двух пьянчужек, которые, спотыкаясь, брели домой. Сердце томительно заныло у нее в груди, когда она вернулась в комнату. Должно быть, она слишком много думает об этом, видя тени там, где их нет. Надо лечь в постель и заснуть.

Но она не сможет уснуть, не убедившись в том, что с Джайлсом все в порядке. Поэтому Минерва разыскала привезенную с собой книгу, забралась в постель и приготовилась ждать.

Джайлс несколько минут постоял возле «Киллиака» — французского отеля, где остановился Ньюмарш. Приехав во Францию, Джайлс сразу же отправил ему письмо, назначив в нем встречу и попросив послать ответ британскому консулу, которому уже было известно, что Мастерс будет ждать от него послания. Именно это сообщение Джайлс и получил, когда вернулся с Минервой в гостиницу.

Он не хотел, чтобы Ньюмарш приближался к его жене, и уж тем более не хотел того, чтобы этот человек знал, где они остановились в Кале. Неизвестно, что барон припрятал у себя в рукаве.

Поэтому Джайлс, как обычно, принял меры предосторожности перед встречей с подозрительным человеком. Он выяснил, что две двери из отеля выходят на разные стороны и на две параллельные улицы. Он обратил внимание на освещение — несколько масляных фонарей, за которыми явно плохо следили. Засады он не ожидал, но подготовиться к ней никогда не помешает.

Он вошел в отель и осмотрелся. Квадратный вестибюль первого этажа был окружен отельными офисами. Между двумя из них примостилась скромная столовая, в которой ему и предстояло встретиться с Ньюмаршем.

Вокруг не было ни души. Взглянув на часы, Джайлс понял, что пришел слишком рано: встреча с Ньюмаршем была назначена на одиннадцать вечера.

Поэтому он направился в столовую и быстро оглядел ее. В одном углу доедала поздний ужин сонная пара. Кроме этих людей и слуги, который их обслуживал, в столовой больше никого не было. Поскольку отель был семейным, там не подавали круглосуточно спиртное для праздного сброда. Что ж, это хорошо, они смогут потолковать в спокойной обстановке.

Джайлс занял место в углу, сев спиной к стене и зажав в руке пистолет. Засунуть пистолет в карман на глазах у Минервы было бы непросто, но ему повезло: он смог это сделать, когда она уже засыпала. Если ему повезет, она еще будет спать, когда он вернется.

А если нет?

Джайлс стиснул зубы. Он будет решать трудности по мере их поступления. Плохо уже то, что ему пришлось дважды за день солгать ей, а если она заподозрит, что он вышел из отеля...

Джайлс живо представил себе Минерву. В одной ночной сорочке, такую милую, желанную и... доверчивую. Он не хотел обманывать ее доверия. Но он не в состоянии поведать ей тайны, которые могут погубить его, если она скажет что-нибудь необдуманное.

Или если она напишет о них в книге. «Просто я решила, что из этого инцидента получится неплохая история, какой писатель откажется от хорошей темы?» Минерва непременно придет к выводу, что эта история стоит того, чтобы описать ее в романе.

Услышав у дверей какой-то шорох, Джайлс повернулся и увидел человека, который медленно направился к нему. Ньюмарш? Нет! Ньюмаршу и пятидесяти нет. Как это седовласое, худое и ссутулившееся существо может быть тем самым веселым лордом, с которым Джайлс когда-то случайно познакомился?

Но когда Джайлс посмотрел на его лицо, у него перехватило дыхание. Это действительно Ньюмарш! Господи, что же с ним случилось? Вскочив, Джайлс пододвинул ему стул — он был до того поражен, что ничего другого ему и в голову не пришло. По крайней мере, ему не стоит опасаться, что Ньюмарш попытается его убить.

Барон неловко сел на стул.

— Полагаю, — начал он, — вы считаете, что я стал совсем немощным.

— Разумеется, нет, — не моргнув глазом, солгал Джайлс, усаживаясь.

Подозвав слугу, Ньюмарш заказал бутылку вина.

— Врачи говорят, что у меня рак печени, — сказал он, — так что мне и года не протянуть.

Эта новость шокировала Джайлса. В письме Ньюмарша не было ни слова о его болезни.

— Но, Господи, кто же верит этим французским докторам?

Откинувшись на стуле, Ньюмарш остановил на Джайлсе долгий проницательный взгляд.

— Именно поэтому я попросил Рейвенсвуда прислать вас сюда. Я хочу вернуться в Англию, чтобы проконсультироваться с тамошними врачами. И еще я хочу увидеть мать: она слишком стара, чтобы приехать во Францию. Мне нужно, чтобы вы убедили Рейвенсвуда, а также его начальство разрешить мне вернуться домой.

Этого Джайлс никак не ожидал.

— Почему вы обратились именно ко мне? — спросил он.

Ньюмарш искоса посмотрел на него.

— Давайте не ходить вокруг да около, хорошо? Нам обоим известно, что именно вы украли из моего письменного стола финансовую документацию и передали ее правительству. Вы тот самый «заинтересованный гражданин», который видел эти бумаги, и вы — единственный, кто виновен в том, что я нахожусь в ссылке.

Джайлсу едва удавалось сохранять невозмутимое выражение лица.

— Почему вы так считаете?

— Вы здесь, не так ли? — Увидев, что Джайлс нахмурился, он добавил: — Я уже давно знаю, что это ваших рук дело, Мастерс. Полагаю, вы украли эти документы во время того дурацкого маскарада, который я устроил в своем доме.

Джайлс напрягся.

— Меня в тот день вообще не было в городе, — сказал он.

— Да что вы! — язвительно усмехнулся барон.

Слуга принес вино и разлил его по бокалам. Когда он ушел, Ньюмарш, сделав глоток, промолвил:

— А ваш брат сказал мне совсем другое.

По спине Джайлса пробежал холодок.

— Мой брат... — эхом отозвался он.

— Разве он не говорил вам, что столкнулся со мной в Париже, куда приехал на свой медовый месяц?

— Нет, — ответил Джайлс, мысли которого понеслись вскачь.

— Он был тут со своей первой женой Сарой, верно? — В ответ на кивок Джайлса он добавил: — Я всегда считал, что документы украл кто-то из тех, кого обманул Салли, или один из их родственников, правда, в таком случае круг подозреваемых был бы уже слишком широк. После самоубийства вашего отца он сузился до двух кандидатов. Правда, вы оба предположительно были в тот день в Беркшире.

Джайлс молчал. Он был поражен тем, как много известно барону и каким образом тот все разузнал.

— Столкнувшись с Керквудом в Париже, я решил воспользоваться этим и узнать все, что можно, — продолжал Ньюмарш. — Не прошло и нескольких мгновений, как я понял, что не он виновен в моем плачевном положении, и был весьма удивлен, узнав, что я буду вынужден доживать свой век во Франции. Потом я спросил у него про вас. Я сказал ему, что в последний раз видел вас на маскараде, который он пропустил.