взамен пробитых был сопряжен со стыковкой трубопровода стык в стык. В этом случае наличие в трубопроводе топлива как раз и вызывало брызги, которые попадали на обмундирование. Бензомаслостойкие комбинезоны после встречи с керосином не промокли, бойцы остались сухими. Площадь разлива составила более 15 кв. м, и после завершения работ пролитый керосин подожгли.

В следующие два дня перекачки не было, и можно было переключиться на подготовку к зиме. Следовало продолжить заготовку картофеля, угля и дров. Отапливать керосином, конечно, тоже было можно, но копоти от него оставалось больше, чем тепла. Картофель и уголь возили в сторону Кабула и два–три мешка уже получилось обменять на самогонку. С углем было сложнее, его возили навалом. Помогли из саперного полка по дружбе, за магарыч сгрузили около тонны угля в основном для артиллеристов, но за нашу долю в 30% от общего объема пришлось доплатить.

В один из дней без перекачки на пост по дороге из Кабула в нашу 276 тпбр заехал начальник вещевой службы старший лейтенант с различным имуществом для личного состава бригады, в том числе зимним обмундированием. Светловолосый старлей с улыбкой пожал мне руку, довольный тем, что добрался до трубачей, и попросился на ночлег. Конечно, своих и с улыбкой мы всегда были рады видеть. Накормили и напоили тем, что имели. Выслушал его долгий рассказ как ему пришлось крутиться, чтобы удовлетворили заявку на имущество и каких нервов ему стоило, чтобы получить все заявленное. Одна кровать в комнате была свободна, ночлег в тепле от печки разморил старлея, и он уснул на полуслове.

На следующее утро после завтрака наш гость спросил, надо ли что-то из обмундирования, он был готов помочь. «Да вот, – сказал я. – Зима на носу, на перевале морозы за минус 20, нам бы 2–3 полушубка из овчины». Проблемы, как оказалось не было, старлей запрыгнул в кузов грузовика и на выбор отдал три полушубка, один черного цвета и два белого. Отдал под честное слово: «Носите на здоровье! Будешь заменяться, верни черный полушубок, остальные два для бойцов, службу нести в холодное время суток». Так и порешили. За добро надо платить добром, на этом и распрощались, пожали друг другу руки, и старлей со своим имуществом уехал. Полушубки оказались как нельзя кстати, вечерами уже было прохладно (был бушлат, но в полушубке намного уютнее).

В начале октября просочилась хорошая новость: первый состав командиров взводов, прибывших в Афганистан сразу после училища, решено заменить после года службы. Третий трубопроводный батальон был укомплектован в последнюю очередь, и замена предстояла тоже позже всех. Вот оно как, значит, хоть с опозданием, но все-таки вспомнили. Возникли соображения, что прибытие лейтенанта В. Золотова в роту было не зря и это как-то сдвинет с мертвой точки эту проблему с заменой. В первую партию, со слов командира роты А. Макеева, попали с нашего батальона, И. Павлов, И. Закиров, А. Блохин и В. Панчишный, то есть первая рота до перевала Саланг. Мы с Сашей Батрасовым – командиром первого взвода первой роты – были поставлены во вторую очередь. Догадаться, почему вышло так, не составило труда. Комбат Цыганок постарался, кто же еще. Получалось, что со дня на день должен был приехать Игорь в гости, ведь его вещи лежали у меня. Я предполагал так: оформит документы, получит расчет и приедет.

Страшная новость пришла поздно вечером 6 октября. Ее передал по радио командир роты капитан А. Макеев. Новость стала шоком для меня. На перевале произошла трагедия: БТР, перегоняемый из ремонта, не справился с управлением, отказали тормоза, и он врезался в скалу при спуске. Игорь Павлов погиб. Позвонили из госпиталя в Баграме, надо было приехать опознать тело. У меня не укладывалось в голове как такое могло произойти с Игорем, что стало причиной.

В советское время 7 октября было выходным днем (день принятия Конституции СССР), как следствие, любое движение техники по трассе было запрещено. Всех проезжающих тормозили на постах как минимум на сутки. Пропуском для трубопроводчиков был только экстренный случай – авария на трассе, и техника с загруженными на ней трубами. Зная все уловки, в КАМАЗ загрузили более десятка труб, и рано утром 7 октября я выехал в сторону Баграма. Первой остановкой был пост артиллеристов у поворота на Баграм. Пришлось объяснить, почему мне нужно срочно проехать – перекачка. Поверили. Вторая остановка была при въезде в Баграм, там указали на штрафную площадку. Пришлось потратить десять минут, объясняя почему мне надо проехать: перекачка топлива – авария на трассе. Капитан с начало сказал твердое «нет», потом подумал, а вдруг на самом деле авария, зачем ему потом отвечать, махнул рукой – проезжай.

Госпиталь в Баграме состоял из нескольких модулей с палатами для размещения военнослужащих. Не сразу я нашел участников той дорожной аварии. Трое военнослужащих все в бинтах с головы до ног, с переломами, ушибами и ссадинами. Один из них рассказал о последних минутах жизни Игоря Павлова: «Мы перегоняли БТР после капремонта. Когда пересекли туннель перевала Саланг и стали спускать по серпантину, лейтенант Павлов вылез на броню БТР, левая нога была опущена в люк справа по ходу движения. После второй галереи шел крутой поворот вправо, а потом влево. Скорость была небольшая, машина тяжелая, механик-водитель стал подтормаживать и поворачивать руль вправо, не получилось. БТР на скорости ударился в скалу. Кто был внутри остались живы, вот все тут лежим в бинтах. Лейтенанта Павлова от удара отбросило на скалу, нижнюю часть левой ноги выше ступни оторвало. После удара его перевязали, на попутном транспорте, как и всех нас отправили в Баграм. От нестерпимой боли лейтенант сильно кричал, потом затих, спасти его по дороге в госпиталь не получилось, умер на полпути. Сейчас он в морге». Очень тяжело было воспринимать такое повествование о близком человеке.

Госпитальный морг находился на заднем дворе. Здание бело-серого цвета, в большой комнате на бетонном полу лежало несколько тел и их фрагментов. Из этических соображений не буду описывать, что там увидел, но среди них не было того, кого искал. Затеплилась какая-то надежда, что, может быть, Игорь жив. Я подошел к санитару, сказал: «Если это все, то его здесь нет». Санитар помахал рукой: «Пойдемте, еще есть холодильник, там тоже есть одно тело». Мы пошли к полузаглубленному бетонному сооружению, открыли дверь и спустились по лестнице в плохо освещенную комнату. Санитар сказал: «Вот посмотрите, может быть это ваш?» Я присмотрелся: на брезентовых носилках лежал Игорь Павлов30, обмундирование было в крови, ступню