Кира дернулась, словно ее ударили хлыстом по лицу, и со злостью посмотрела на Пашу:

— Твоя мама меня выдала? — прошипела она.

— Дай мне руку, — потребовал Паша.

— Что? — не поняла Кира.

— Руку дай, — снова потребовал он, и Кира, поколебавшись одно мгновение, вложила в его искалеченную руку свою — жесткую от мозолей, оставленных ракеткой.

— Твоя мама все сделала правильно, — медленно, словно неразумному ребенку, раскапризничавшемуся и не желающему идти на контакт со взрослыми, твердо заявил Паша.

— Правильно? — Кира чуть не задохнулась от возмущения и попыталась вырвать руку, но парень держал ее на удивление крепко.

— Да, правильно. Она не дала тебе разрушить себя. Когда у вас не было денег, ты научилась самому главному — добиваться своих целей, работать и расти, несмотря ни на что. У тебя была мечта — стать первой, и ты к ней шла. А потом появились деньги и стали у тебя на пути. Они дали тебе все, и тебе больше не нужно становиться первой. И, знаешь, что? Ты потеряла себя и свою мечту.

— Я себя не теряла, — уже менее воинственно хмыкнула Кира, тщетно пытаясь переварить то, что ей говорил Павел. Его умение отстраниться и посмотреть на вещи с другой точки зрения всегда удивляло и восхищало ее.

— Да? И чего же ты хочешь от этой жизни? — снова криво улыбнулся друг, но Кира даже не заметила гримасы. Запальчиво она воскликнула:

— Я хотела путешествовать и искать себя!

— Вот! — Паша ослабил хватку, и Кира могла бы забрать руку из его искалеченной ладони, но не стала этого делать. Она как никогда сейчас остро нуждалась в тепле и человеческом участии.

— Что «вот»? — снова не поняла она и заглянула в глаза друга, силясь найти там ответ.

— Ты не знаешь, чего ты хочешь, — триумфально подытожил друг.

— Слушай, Паша, может, я, конечно, и дура в твоих глазах, но что бы ты делал на моем месте? — Не усидев на стуле, Кира вскочила и зачем-то рванула в другой угол комнаты, где стояла узкая кровать аскетического вида, по-армейски заправленная серым одеялом, единственным украшением которой служил потрепанный одноглазый медведь. Схватив медведя, Кира нервно затеребила его и обратилась словно к суду присяжных, призывая понять ее и войти в сложное положение:

— Если бы тебе вначале дали кучу денег и пообещали, что исполнят все твои желания? Ну, там, не знаю, чего ты хочешь — дом собственный купить, чтобы ты мог нормально на улицу выходить и гулять каждый день. К докторам повезти, чтобы могли чем-то тебе помочь, в универ крутой отдать, чтобы ты мог учиться. Не знаю, какие там у тебя еще желания? А как только ты бы настроился, что теперь у тебя все будет хорошо, у тебя бы все забрали. Как бы ты отреагировал?

— Плохо, — без малейших раздумий ответил Паша.

— Вот видишь, — начала было просиявшая Кира, но друг ее перебил:

— Я бы плохо отреагировал, Кира, потому что я инвалид и у меня не так уж много возможностей в нашей реальности, давай будем откровенны. Но если бы я был здоров и талантлив, как ты, я бы позлился и успокоился. Потому что ты нормально жила и без этих денег и также нормально сможешь жить дальше. А может быть, даже лучше, потому что всего достигнешь сама и никто не сможет тебя упрекнуть, что все твои достижения на самом деле — заслуга мамы.

Последняя фраза повисла в воздухе, потому что дверь распахнулась и на пороге появилась заплаканная Марина. За ее спиной маячила Зоя, уставшая бороться с собственными слезами и разрешившая им литься безостановочно, чтобы выплакать всю ту боль, которую она годами держала в себе.

— Мама, — только и смогла всхлипнуть Кира, как Марина открыла объятия и сама бросилась навстречу дочери.

— Доченька, прости меня, — залилась она слезами.

— Осталось только привести слона, — хмыкнул Паша, неловко дернувшись и отъезжая назад, подальше от плачущих женщин.

— Какого еще слона? — недоуменно всхлипнула Кира, глядя на друга поверх материнского плеча.

— Ну чтоб все было как в индийском кино. Хэппи-энд, все плачут, обнимаются, танцуют, поют, а потом появляется слон.

— Дурак, — вытирая слезы, хихикнула Кира.

⁂

Они так и вышли из дома обнявшись. Марина крепко держала дочь, словно вознамерилась больше никогда не отпускать от себя.

— Ты меня простишь? — безостановочно вопрошала она.

— Прощу, конечно, — бесконечное количество раз заверяла Кира и целовала мать.

У Марины постоянно звонил телефон. Кто-то, не дождавшись ответа, принялся забрасывать ее сообщениями, но Марина уже знала, кто — Глеб. Улучшив момент, она отправила ему коротенькое сообщение: «Кира нашлась», — и выключила телефон, не сообщив, где именно она находится.

Думать о нем не хотелось, вообще не хотелось думать ни о чем, кроме Киры и ее будущего. Самым главным было то, что дочь ее простила, а это означало, что все остальное тоже обязательно наладится.

Увидев Марину и Киру, толпа сочувствующих начала квохтать, удивляться, окружать, трогать руками и пытаться прижать к сердцу. Но во всем хаосе происходящего Марина увидела только бледного Бориса, необычайно серьезного и растерянного. Неужели так перенервничал? Это было неожиданно приятно.

— Марина, — тихо позвал он, но она услышала его даже в гомоне толпы.

Странную интонацию в голосе бывшего тренера расслышала и Кира. Повернулась к Борису и уставилась на него враз потемневшими серьезными глазами.

— Что случилось? — в горле пересохло и некое чувство где-то между желудком и сердцем предательски подсказало ответ.

— Кира, я только что получил… — Рука почему-то дрогнула, когда он доставал телефон из кармана и протягивал его Кире.

Та взглянула на экран и не сразу поняла, что там написано. Сообщение было на английском языке с огромным количеством официальных вводных и цветистых фраз, которые ей сложно было понять.

— Что это? — изменившимся голосом спросила она, почувствовав, как рука стала влажной, а голос задрожал.

— Это вайлд-кард на открытый чемпионат Америки.

— Для Киры? — тупо переспросила Марина.

— Для нее, — кивнул Борис.

— Но она же не выиграла первенство? — отказываясь принимать реальность, возразила Марина.

— Это ничего не значит, организаторы решили дать ей шанс попробовать себя в квалификации турнира Большого шлема.

— Не может быть, — прошептала Кира.

— Жаль, что только сейчас, — горько усмехнулся Борис, — когда ты решила уйти из тенниса.

— Но я не… — Кира запнулась, а затем посмотрела на мать и, с трудом сдерживая слезы, прошептала: — Даже если бы я не ушла, у нас нет денег на подготовку.

Марина почувствовала, как перехватило дыхание.