технологий. Не менее важно гарантировать, что все продукты синтеза ДНК проходят скрининг на наличие опасных патогенов. Компании, оказывающие услуги по синтезу, уже неплохо продвинулись в этом направлении: в настоящее время осуществляется скрининг 80 % заказов[542]. И все же 80 % недостаточно. Если не получится довести этот показатель до 100 % на добровольной основе, потребуется международное регулирование.

Важнейшая международная координация порой налаживается в двусторонних отношениях между странами. Очевидным первым шагом к ней могло бы стать возобновление действия Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). По нему были уничтожены 2692 ядерные боеголовки из арсеналов США и России, но в 2019 году соблюдения обязательств по договору были приостановлены, после того как на протяжении десяти лет возникали подозрения в нарушении его условий[543]. Необходимо продлить и договор СНВ-III, действие которого истекает в 2021 году, поскольку он способствует значительному сокращению количества ядерного оружия.

Хотя вопросы в ядерной сфере часто решаются двусторонними или многосторонними соглашениями, в интересах всего мира могут приниматься и односторонние меры. Например, если США выведут свои МБР из состояния боевой готовности, вероятность случайного начала ядерной войны снизится, хотя сдерживающий фактор останется практически неизменным, поскольку разрушительные радиоактивные снаряды по-прежнему можно будет запустить с атомных подводных лодок. Такой шаг снизил бы общий риск ядерной войны.

Еще один перспективный путь к постепенным изменениям – прямой запрет на намеренные или неосторожные действия, вызывающие неоправданный риск вымирания, и введение наказания за них[544]. Лучше всего сделать это в рамках международного права, поскольку совершать такие действия вполне могут правительства и лидеры стран, которые обладают неприкосновенностью в рамках своих национальных законов.

Идея о том, что вызывать риски для всех живущих на планете людей и для всего нашего будущего – тяжкое преступление, логично вписывается в общую канву идей о правах человека и преступлениях против человечества. Согласование этой идеи с существующими правовыми нормами и определение порога, за которым наступает ответственность, скорее всего, вызовут серьезные практические трудности[545]. Но оно того стоит – и наши потомки сильно удивятся, когда узнают, что когда-то в том, чтобы угрожать будущему человечества, не было ничего противозаконного[546].

По некоторым признакам можно предположить, что такие меры могут найти поддержку на международном уровне. Так, в 1997 году ЮНЕСКО приняла Декларацию об ответственности нынешних поколений перед будущими поколениями. В ее преамбуле отмечается, что существование человечества может находиться под угрозой и что работать с этим риском – одна из задач ООН:

Сознавая, что в настоящий исторический момент угрозе подвергается само существование человечества и окружающей его среды, подчеркивая, что полное уважение прав человека и идеалов демократии представляет собой одну из важнейших основ защиты потребностей и интересов будущих поколений… принимая во внимание, что судьба будущих поколений зависит в значительной степени от сегодняшних решений и действий… будучи убеждена в том, что разработка руководящих принципов поведения для нынешних поколений в рамках широкой перспективы, ориентированной на будущее, является нравственным долгом…

В статьях декларации перечисляются идеалы, которых следует придерживаться международному сообществу. В статье 3 говорится: “Нынешним поколениям надлежит в духе должного уважения к достоинству человеческой личности стремиться обеспечивать сохранение человечества на вечные времена”. Эта декларация явно не изменила мир, но она задала направление для выражения этих идей в контексте международных прав человека и обозначила, что они котируются на самом высоком уровне[547].

В последние тридцать лет некоторые страны предприняли незаурядные шаги, чтобы приспособить свои демократические институты к нуждам будущих поколений[548]. Они сделали это в ответ на критику стандартных форм демократии за то, что они не представляют интересы людей будущего, тех, кто может ощутить на себе негативные последствия сегодняшних решений[549]. Можно считать это тиранией настоящего над будущим. Разумеется, эту проблему нельзя решить, просто дав людям будущего право голоса по вопросам, которые их касаются, поскольку эти люди еще не родились[550]. Но иногда мы ясно понимаем, как бы они отнеслись к какой-нибудь из мер, а потому, прислушиваясь к их мнению, можем представлять их опосредованно: например, через омбудсмена, комиссию или парламентский комитет. Их можно наделить консультативными полномочиями, а можно и реальной силой[551].

Пока эксперименты с формальным представительством будущих поколений проводились главным образом при рассмотрении экологических и демографических вопросов. Но эта идея, несомненно, применима и к экзистенциальному риску. С ней мы можем добиться определенного успеха на национальном уровне, но еще лучше выйти с ней на мировую арену, объединив межпоколенческую и международную координацию. Подходить к ее внедрению можно как поэтапно, так и посредством радикальной трансформации.

Технологический прогресс

Поразительный технологический прогресс человечества стал одной из важных тем этой книги. Именно он позволил людям строить деревни, города и государства, создавать величайшие произведения искусства и жить гораздо дольше, получая поразительно разнообразный опыт. Технологический прогресс играет ключевую роль в нашем выживании: если он остановится, мы в конце концов окажемся во власти природных рисков, таких как, например, столкновение с астероидом. Я думаю, что лучшие из доступных для нас вариантов будущего – те, где мы действительно реализуем свой потенциал, – предполагают применение технологий, которые мы пока не успели разработать: дешевой чистой энергетики, продвинутого искусственного интеллекта и возможности продолжать исследования космоса.

Следовательно, хотя крупнейшие риски, с которыми мы сталкиваемся, имеют технологический характер, отказ от дальнейшего технологического прогресса не выход. Может, стоит его замедлить? Решит ли это нашу проблему? Это, конечно, отсрочит наступление технологических рисков. Если бы мы на сто лет отложили появление новых рискованных технологий, это защитило бы всех живущих сегодня людей от гибели в экзистенциальной катастрофе. С точки зрения настоящего это стало бы большим плюсом, но с точки зрения нашего будущего, нашего прошлого, наших добродетелей и нашей космической значимости ничего бы нам не принесло. На это указывал один из первых философов, размышлявших об экзистенциальном риске, Дж. Дж. К. Смарт:

И правда, что даст отсрочка итоговой катастрофы (скажем) на пару сотен лет с точки зрения возможных миллионов лет будущей эволюции? Отсрочка приобретает огромную ценность лишь в том случае, если использовать ее в качестве пространства для маневра, чтобы найти способ предотвратить итоговую катастрофу[552].

Я утверждаю, что мы оказались в текущей ситуации, поскольку человечество наращивает свою мощь гораздо быстрее, чем накапливает мудрость, что происходит, напротив, медленно и неровно. Если это действительно так, то замедление технологического прогресса должно дать нам пространство для маневра, чтобы мудрость получила шанс угнаться