— Отнюдь не ясно, — возразил Брендон. — Порядок мог предоставить своего Карателя в чьё-нибудь распоряжение.

— Так это Карающий Ангел? — спросил я, взглянув на поверженное чудище. Мне стало зябко.

— Ну да. Карающий Ангел Порядка. Разве ты не знал?

— Нет, прежде никогда не встречался. Не имел такой чести.

— Мог бы и догадаться.

— У меня не было времени гадать, — невесть почему разозлился я. — Мне, в общем, наплевать, как оно зовётся — Агнец Божий или Карающий Ангел. Главное, что это чудище было кем-то подослано, чтобы убить нас.

— В первую очередь тебя, — уточнила Бренда. — А заговор смерти косвенно подтверждает, что этот «кто-то» не хотел, чтобы его личность была установлена. Значит, это не Порядок.

— Сам по себе факт отрадный, — заметил я, растягиваясь на траве. — Но не так, чтобы очень. Предоставляя неизвестному «кому-то» своё создание, Порядок, несомненно, знал его целях. А стало быть, не возражал.

Юнона подошла ко мне и села рядышком, положив у своих ног Эскалибур.

— Это понятно, — сказала она. — Вряд ли Порядок в восторге от того, что на корону Света претендует адепт другой Стихии.

— Мама! Я уже говорил, что…

— Не спеши с ответом, Артур. Хорошенько подумай, прежде чем отказываться. Я уверена, что этот Агнец — лишь первая ласточка, предвестник грядущей экспансии Порядка. Сейчас твоя задача — сплотить Дома перед новой угрозой. На троне Света, владея Силой, представляющей Мировое Равновесие, ты сможешь объединить вокруг себя всё колдовское сообщество.

Я промолчал. В словах матери был резон, а я не имел ни сил, ни желания спорить с ней.

Между тем Брендон, Бренда и Пенелопа оттащили убитое чудище в сторону, подошли к нам и, следуя примеру Юноны, расселись возле меня на траве. Идиллическая картинка: счастливая семья устроила привал после удачной охоты…

— Каратель что-то сказал тебе? — поинтересовался Брендон. — Или набросился без объяснений?

— Да нет, сделал одно заявление, — лениво ответил я. — Программное, можно сказать. Очевидно, при своём появлении он услышал, как я говорил маме, что не буду претендовать на престол Света, и… — Я слово в слово пересказал вступительную речь Агнца и наш краткий обмен репликами.

Брендон так и присвистнул. А Бренда задумчиво покачала головой:

— Уж больно конкретно это звучит, вы не находите? Как мне кажется, Агнец просто повторил при случае мысль, высказанную кем-то другим.

— Тем, кто послал его, — подхватила Пенелопа.

— И кто видит в Артуре прежде всего опасного претендента на трон, — добавила Юнона.

— Это либо Амадис, либо Рахиль, — сказала Бренда. — Скорее, Рахиль, а может быть, они оба.

— Или Александр, — предположил я только потому, что мне не хотелось, чтобы в это дело оказался замешан Амадис. — У Рахили и Амадиса слишком явные мотивы, и подозрение сразу пало бы на них. Тем более что Агнец собирался уничтожить не только меня, но и всех нас, в том числе Брендона. А вот Александр…

— Глупости! — резко произнесла Юнона. Как я и ожидал, ей пришлось не по нутру моё предположение. — У Александра нет никаких мотивов.

— Есть, — возразил я. — Он всегда ненавидел меня.

— Но вряд ли до такой степени, — заметила Пенелопа, — чтобы желать смерти своей матери.

— Он мог не знать, что она здесь.

— Глупости! — повторила Юнона. — Существо из Порядка было послано не для сведения личных счётов, а чтобы преградить тебе путь к престолу.

— А ты уверена, что Александр не метит на престол?

— Глупости! — настаивала мама. — Его никто не примет, и он это знает. Он прекрасно понимал, на что идёт, когда отрёкся от Митры и принял христианство.

— Он всегда может совершить обратное. Так сказать, путь покаяния никому не заказан… Между прочим, я тоже христианин. Двадцать лет назад меня окрестили, и, к твоему сведению, отречение пока что не входит в мои планы. Я чувствую сентиментальную привязанность к религии, которую исповедывал последние два десятилетия, хотя никогда не был особенно набожным.

— Но ты не отрекался от Митры. А Александр отрёкся — причём не из политических, а из чисто идейных соображений.

— Минуточку! — оживилась Бренда. — А ведь Артур дело говорит. Мама так увлеклась, защищая Александра, что совсем забыла про Харальда.

Пенелопа и Брендон быстро переглянулись и дружно кивнули. Юнона поджала губы и потупилась.

— Кто такой Харальд? — спросил я.

— Сын Александра, — ответила Бренда. — Полукровка. Он родился ещё до твоего исчезновения, но долгое время никто не знал о его существовании.

— Ну и ну! — сказал я. — Вот так сюрприз! Почему вы до сих пор молчали?

Бренда пожала плечами:

— Мы не думали, что тебя обрадует известие о новом родственнике по этой линии.

— Ещё бы! — вздохнул я.

Брендон вытащил из кармана брюк помятую пачку сигарет, сам закурил и угостил меня с Брендой. Где-то с минуту мы молчали. Я пыхтел сигаретой и постепенно свыкался с мыслью, что в игре, которую мы зовём жизнью, появилась новая фигура — сын моего старшего брата Александра.

— Ну и дела! — наконец проговорил я. — И так неладно в королевстве Датском, а тут ещё Харальд, как чёртик из табакерки… Надеюсь, он ублюдок?

— Увы, нет, — покачала головой Бренда. — Александр был женат с его матерью. И по всей форме зарегистрировал свой брак в Доме Теллуса. Так что, согласно Договору о взаимопризнании культов, Харальд — законный сын Александра и полноправный принц Света.

— И это ещё не всё, — добавил Брендон. — С формальной точки зрения он, как сын нашего старшего брата, имеет больше прав на престол, чем мы с тобой.

— Чем дальше, тем хуже, — сказал я. — Харальд живёт вместе с Александом?

— Уже нет. Пять лет назад он покинул Землю Аврелия, видимо, что-то не поделил с отцом. А может, ему просто надоело жить в мире простых смертных, захотелось приобщиться к колдовской цивилизации. Как бы то ни было, он явился в Солнечный Град, к родне.

— И как его приняли?

— Весьма благосклонно. Амадис осыпал его милостями, лично провёл обряд посвящения Митре…

— Ого! — изумился я. — Сын Александра принял митраизм?

— Причём с полным отречением от христианства. Говорят, Харальд очень увлёкся своей новой религией, даже стал одним из лидеров радикальных митраистов.

— Этой секты фанатичных молодчиков?

— Теперь это не секта, а весьма влиятельная организация, — заметил Брендон. — Политическая партия с сильным религиозным уклоном. На словах радикалы декларируют лояльность к существующему режиму, но втайне противодействуют ему. Не решаясь объявить их всех скопом вне закона, королева Рахиль расправляется с ними поодиночке, преследуя самых неугодных ей. В прошлом году против Харальда было выдвинуто обвинение в государственной измене, но арестовать не успели — он вовремя смылся.