Теперь только не дать слабину, подумал Йон. Не повторить ошибку, которую он допустил сегодня утром с Тимо.

– Раз вы придерживаетесь такого мнения, вашему сыну следует остаться дома, – ледяным тоном заявил он. – Мы не станем ради него делать исключение из правил.

Фрилингаус прищурился. Йон встретил его яростный взгляд с бесстрастным выражением лица и выдерживал его до тех пор, пока отец Маттиаса не опустил глаза. Поставленный на место, побежденный, деморализованный.

Шредер шумно выдохнул.

– В конце концов, вы вверяете нам ваших детей, – проговорил он миролюбивым тоном. – Мы просим вас понять, что, принимая на себя такую ответственность, мы вынуждены действовать последовательно, поскольку в прошлом в гимназии случались неприятные инциденты. Вынуждены в общих интересах. Если вопросов больше нет, я желаю всем приятного вечера. До свидания.

– Ну ты хорошо его отбрил! Резко, – усмехнулся Шредер, когда они чуть позже расставляли по местам столы и стулья. За учительским столом Юлия сортировала альбомы; Концельманн помогал ей.

– Он совсем меня достал своей псевдолиберальной болтовней. – Йон нагнулся за растрепанным учебником по биологии, который выпал из стола. – И вообще, что думают эти люди? Что для нас большое удовольствие – везти куда-то пятьдесят с лишним половозрелых оболтусов? Пятьдесят два.

Шредер усмехнулся:

– Этот кретин уверен, что мы едем отдыхать. Да еще получаем за это огромные бабки. Между прочим, ты ошибся, пятьдесят одного. Бильге Узун точно не поедет. Дома не отпускают. Я уж и так и эдак уговаривал ее отца, но бесполезно. Ты ведь знаешь этих турок. На кривой козе не объедешь. Ну что, пойдешь к таиландцу?

Йон взглянул на Юлию. С портфелем и связкой ключей она уже стояла у двери. Все книги тащил Концельманн.

– Вообще-то я не голоден.

– Тогда выпьешь что-нибудь. Пойдем. Юлия и Концельманчик уже согласились.

А что, пожалуй, это даже пикантно – сидеть в кафе с Юлией, говорить с ней вежливо и по-дружески, как с коллегой. На глазах ничего не подозревающих Шредера и Концельманна. Главное не забыться и не сказать ей «ты». Нет, еще лучше: пожалуй, он предложит ей перейти на «ты» в присутствии обоих коллег, совершенно официально. А тупому Концельманчику он coram publico[30]объяснит несложный принцип действия складных зонтов.

– Идет, – согласился он.

К радости Йона, в начале июня всю Европу накрыла зона стабильно высокого атмосферного давления. Многолетний опыт показывал, что в дождливую погоду учащиеся ведут себя в длительных автобусных поездках особенно необузданно, а уж во время гигиенических остановок их вообще невозможно утихомирить. Еще хуже дождливые дни на турбазе, когда вся эта орда мается без дела. Неизбежно возникают ссоры и даже потасовки. Но на этот раз служба погоды дала утешительный прогноз о долгой и устойчивой жаре, а значит, программа школьной поездки десятых классов, нашпигованная пешими походами и осмотром достопримечательностей, обещала пройти гладко; по крайней мере, со стороны погоды неприятностей не предвиделось.

Отъезд из «Буша» проходил, как всегда, непросто. На этот раз Бруно Кальтенбах, астматик, забыл дома свой спрей; из-за этого отъезд был отсрочен на три четверти часа. «Клуши» получили дополнительное время, чтобы произносить свои заклинания. Особенно неистовствовала фрау Шиндлер, она упорно что-то бубнила Норе и сопротивлялась всем попыткам дочери отослать ее домой. В момент прощания она привела Нору в болезненное смущение, бросившись ей в слезах на шею. Йону вспомнилась Верена Глиссман, и ему стало немножко жалко Нору.

Впрочем, девочка тут же нашла превосходный способ загладить позор. Едва тронулся автобус, как она стала обниматься на последнем сиденье с Морицем Янковски из десятого «б». Вся школа знала, что Мориц уже давно ходит с Сибиллой Цотт из девятого «б»; очевидно, ему захотелось разнообразия на время поездки. Все последующие дни Нора и Мориц были неразлучны, не расставались ни на минуту. Наблюдая со всеми остальными, как они обнимаются и целуются, Йон каждый раз завидовал и желал в душе вот так же обниматься с Юлией, ничего не стесняясь и ни от кого не прячась.

На третий день к вечеру они вернулись из пешего перехода через Гамельнский лес: из-за жары и необычайно высокой влажности воздуха все сильно устали. У входа на турбазу Йон подождал Юлию. Она вышла из автобуса последней, погоняя перед собой Янину Петерсен и Тину Цуллей, которые на любом мероприятии тащились позади всей группы. Тина повисла на подруге и хромала с искаженным от боли лицом.

– Так плохо? Можно подумать, что ты поднялась на гору высотой восемь тысяч метров.

Тина недовольно опустила уголки губ, закатила глаза, жирно обведенные косметическим карандашом, и прошлепала в вестибюль турбазы. Оттуда послышался ее стон «пить!», потом: «срочно под душ!».

На длинный круговой маршрут по Гамельнскому лесу у них ушло на час больше, чем было запланировано. Уже на подъеме к замку Клюттурм раздались первые жалобы – на жару, жажду и голод, на комаров, камешки в обуви и водяные мозоли на пятках. Йону стоило большого терпения, чтобы подбодрить уныло бредущих подростков. После отдыха в лесной таверне «Финкельборн» внезапно куда-то исчезла группа ребят, среди них, разумеется, Лука и Тимо. Пришлось их искать. В итоге Йон обнаружил их в мужском туалете, где на его вопрос, что они тут делают, они ответили «ничего»; все это продолжалось минут пятнадцать. В туалете подозрительно пахло табачным дымом, однако Йон не стал заострять на этом внимание. За весь день ему удалось обменяться с Юлией лишь парой ничего не значащих фраз, и теперь ужасно захотелось побыть с ней вдвоем, пускай хотя бы пару минут.

В отличие от своих подопечных, она абсолютно не выглядела усталой. Если бы не испачканные землей голые колени и не свежая царапинка на предплечье, можно было подумать, что она целый день отдыхала. Остановившись перед Йоном, она сдунула локон с лица.

– Ну? Ты тоже без сил, как и вся группа?

– Разве похоже? – Он точно знал, что это неправда. Быстрый взгляд на зеркало в туалете «Финкельборна» показал ему свежее и загорелое лицо. Короткая стрижка, которую он сделал перед поездкой, чрезвычайно ему шла. Молодила. Что касается его физического состояния, то он мог бы пройти этот маршрут еще раз. Только в более быстром темпе.

Юлия открыла свой маленький красный рюкзак и достала фляжку с водой. Прядь снова упала на лицо, бросив нежную тень на щеку. Сколько же дней он не может до нее дотронуться? Как медленно приближается пятница, день отъезда!

Она угадала его мысли.

– Еще два дня, – сказала она, – как-нибудь вытерпим. В целом же все идет неплохо, верно? Я представляла себе это мероприятие в более мрачных тонах. Хочешь воды?

Йон отказался.

– Рано еще говорить, а то сглазишь. – Он оглядел вестибюль. Концельманн имел обыкновение возникать там с неприятной регулярностью именно в те минуты, когда Йон пытался переброситься без помех парой фраз с Юлией. – И вообще, считать нужно не дни, а ночи. Неприятности случаются преимущественно после захода солнца.