Среди матросов было пятеро раненых. Капитан спросил, заберу ли я их. Я вызвал сопровождавший нас флаер с медицинским модулем, уложил пострадавших в биованны. Набрал программу, запретил прикасаться к флаеру. Объяснил всем, что через пять дней люди выйдут здоровыми, а флаер улетит.

Было уже поздно, и я решил заночевать здесь же. Ветка обрадовалась. Матросы вились вокруг нее косяком, но она, задрав юбку, продемонстрировала кольцо непорочности, и ее считали чуть ли не святой.

Капитан оказался железным, несгибаемым человеком. Я беседовал с ним у костра. Он уже разбил людей на бригады. Одной поручил строить хижины, другой — новый корабль в лагуне, третьей, ныряльщикам — ловить катару. Что такое катара, я не понял, но спрашивать не стал. Может, губка, может, жемчуг, может еще что. Через год — обещал он команде — все вернутся домой толстыми и богатыми. Никто в этом не сомневался. Он был философом, этот капитан. «Ты отличный парень, я тебе по клотик благодарен, но я в тебя не верю. Ты нарушаешь гармонию мироздания» — говорил он мне. «А в кентавров ты веришь?» — спросил я и протянул ему фотографию Кенти. Он долго ее рассматривал. Ему очень хотелось в нее верить, но истина была дороже. «Нет, она тоже нарушает гармонию мироздания». «Но я сижу рядом с тобой». «Это сейчас. А завтра улетишь. Может, если б ты остался с нами подольше, я нашел бы твое место в картине мира. Но ты улетишь.» «Да, завтра я улечу» — сказал я и подарил ему нож космодесантника с фонариком в рукоятке. Это был не совсем честный подарок. В рукоятке ножа смонтирован также радиомаяк–автоответчик. Если нож будет при нем, я всегда смогу найти его и поговорить. О звездах, о жизни, о гармонии мироздания.

Остановились за час до захода солнца. Девушек посадили у толстого дерева. След развел костер, Скар достал фляжку с бульоном для Воли, разогрел в специальном горшочке. Сандра хотела помочь, но сделав несколько шагов, отказалась от этой мысли, вернулась под дерево. Чувствовала себя намного хуже, чем утром.

— Воля, если тебе Барсученок ошейник предложит, ты примешь? — спросила она.

— Пусть на своего лошака оденет, — прошамкала та.

— Зря ты так. Он воин, а какой же воин без лошака? Воинам часто приходится делать не то, что хочется, а то, что нужно.

— Хочешь меня ему отдать? Тебя Скар на лошака менял?

— Он со мной хуже сделал. Думала, никогда не прощу, — Сандра задумалась. Разговор шел не так. — Воля, ты присмотрись к Барсученку внимательней. Не отталкивай его сразу. Пожалуйста.

Воля долго смотрела Сандре в глаза.

— Правда, что ты завров завернула? — неожиданно спросила она.

— Я вожаку в пасть факел забросила. А завернул он, или нет — не видела. Спиной об землю так трахнулась, что в нуль ушла.

— А правда, что ты матку побила?

— Я не хотела. Так надо было.

— Птица говорила, ты запретила мужчинам матку убивать.

— Ты забудь об этом, — испугалась Сандра. — Лось узнает — убьет ее. И не запретила, а просила за нее.

— Как ты просила, мы через две двери слышали. Странная ты. Какая–то ненастоящая. Настоящая ты должна быть тихой, робкой.

— Я притворяюсь. Только ты да Умник заметили.

— Зачем?

Ответить не успела. Опять накатила волна слабости, зазвенело в ушах.

— … говорю тебе, она.

— Не может быть, ей только дети болеют.

Сандра открыла глаза.

— Может. Я издалека приехала, там вашими болезнями не болеют. У меня к ним иммунитета нет. Говорите, что меня ждет?

Мужчины смущенно отвели взгляды. У Сандры похолодело в животе.

— Скар… Сколько?

— Взрослые ей не болеют. Только маленькие дети. До обмороков очень редко доходит. Но если дошло… — Скар не знал, куда девать глаза. — Дня два. Редко — три.

— До шаттла успеем доехать?

— Не знаю. Говорю же, взрослые ей не болеют. Нам еще три дня ехать. Медленно едем. Лошаки измотаны, им бы недельку отдохнуть. А тут — по два седока. Если б вы с Волей в седле держались… А так — вдвоем на лошаке…

— А я — сегодня утром в обморок…

Ужинали в мрачном молчании. Волю кормил с ложки Барсученок. Вопреки опасениям Сандры, Воля не противилась. Поужинав, тут же легли спать.

Мужчины встали первые, с восходом солнца. Развели костер, приготовили завтрак. Разбудили девушек. После завтрака занялись руками Воли. След размотал бинты. Барсученок застонал.

— Скар, взгляни, — позвал След.

Скар, шептавший что–то на ухо Сандре, подошел, долго щупал, спрашивая, где болит, выругался вполголоса. Поднялся, хлопнул Барсученка по плечу, кивнул, и они пошли в лес. След подбросил дров в костер, достал тяжелый широкий нож из седельной сумки, начал править лезвие. Скар с Барсученком вернулись из леса, волоча довольно толстый березовый ствол. Бросили на землю. Скар провел ножом, снял верхний слой коры. Барсучонок порылся в седельной сумке, достал пузатую фляжку с вином, Воля сделала несколько больших глотков. След кончил править лезвие, прокалил его в пламени костра.

— Скар, подойди сюда, — позвала Сандра. — Вы хотите на этом бревне ей руки отрубить?

Скар кивнул.

— Нельзя ножом. Она кровью истечет. Лазером надо. У тебя лазерный пистолет с собой? — спросила его шепотом.

Скар опять кивнул.

— Доставай.

— Ты же просила никому не показывать.

— Ребята, отойдите, пожалуйста, подальше. Не нужно вам смотреть на то, что сейчас здесь будет, — крикнула Сандра.

— И лошаков уведите, — добавил Скар, доставая из седельной сумки сверток.

След с Барсученком переглянулись. След пожал плечами, взял под узцы лошадей и повел в лес. Барсученок, недоуменно оглядываясь, побрел за ним. Воля, казалось, ничего не слышала. Она сидела, мерно покачивая головой, положив на колени изувеченные руки. Скар подошел к ней и, неожиданно, сильно ударил по голове рукояткой ножа. Подхватил обмякшее тело, бережно уложил на землю. Достал из свертка лазерный пистолет, настроил, показал настройку Сандре. Девушка убавила мощность луча. Скар поднял правую руку Воли, примерился, полоснул лучом по ладони наискось, чуть выше большого пальца. Сноровисто и ловко перевязал, удивляясь, что кровь почти не идет. Повторил операцию на левой руке. Поднял обрубки ладоней и бросил в костер. Сандра вдохнула сладковатый дым, зажмурилась, прижала ладонь ко рту, борясь с позывами к рвоте. Скар спрятал пистолет, позвал мужчин. Барсученок начал проиводить Волю в чувства. Влил в рот вина, похлопал по щекам. След взглянул на срезанную лазерным лучом траву, две обгорелые полоски на земле, присвистнул, посмотрел на Сандру. Девушка почти успокоила свой желудок и теперь размазывала ладонями по лицу грязь и слезы. След покачал головой, но ничего не сказал. Воля застонала, открыла глаза, подняла к лицу перебинтованные руки. Указала глазами на фляжку с вином. Барсученок прижал горлышко к ее губам, и она выпила все, до капли. Потом хрипло рассмеялась, морщась от боли.