болей, затыкая себе рот кулаком, чтоб криком не выдать себя, не накликать надзирателя. Говорили ему, как всем, все спальники знают. Вработанному спальнику больше трёх суток без работы нельзя, семя загорится, а вытерпишь, не сдохнешь от боли, перегорит семя, и всё, конец твоей работе, конец спальнику. И куда, кроме Оврага ты тогда годен? И вот, сам и получил это, по полной мере. Если б не та стерва… А теперь что? Поздно. Пять лет как перегорело.

Боясь потревожить Алису, Эркин опять, как тогда, закусил до боли кулак, этой болью перешиб, пересилил ту боль и словно провалился в забытьё.

Весь огромный особняк, казалось, наполнен, пронизан музыкой. Она была везде. Но в эту комнату доносилась тихим успокаивающим фоном и не мешала беседе.

Когда-то это был кабинет хозяина дома. От былого осталась тяжёлая тёмная мебель, камин… Но шкафы с выбитыми стёклами пусты, разрезы на креслах и диване стянуты редкими грубыми стежками, стол изрезан и покрыт ожогами от сигарет, каминная полка разбита. Но пятеро мужчин высокомерно не замечают следов разгрома. В камине горит огонь, на окнах плотные шторы. Пламя камина и огоньки сигарет составляют освещение комнаты. Им этого достаточно.

– Ну что ж, поработали вы неплохо. Были, конечно, накладки, эксцессы, но где без них? И я не говорю: хорошо. Неплохо.

– Мы поняли.

– Отлично. Идея с балом очень и очень перспективна. И этого… оратора отметьте.

– Вы о?..

– Не надо фамилий. Званий и чинов тоже. Мы говорим откровенно, и излишества не нужны.

– Я согласен. Весьма перспективный человек.

– Да, его следует поощрить. Он давно работает?

– Как все.

– Кстати о перспективах. Займитесь сплочением белых. Именно в этом направлении. Мы – единая раса. И обратите внимание, это стратегическая задача.

– То есть вы хотите, чтобы мы…

– Да-да. Конфронтация с русскими была величайшей глупостью Империи.

– Мы уже работаем в этом направлении.

– Отлично.

– Русские должны войти в нашу среду. Когда мы начинали… вспомните наши победы. Но вместо опоры на население мы занялись его чисткой и сортировкой. И получили партизан.

– Да, вы правы. Я ведь был там тогда. Нас встретили достаточно индифферентно, даже лояльно. Но первая же акция… и пошло-поехало.

– Разумеется. Итак, мы проиграли войну. Империи нет. Но она есть. Это мы, это танцующие внизу, это все… Империя – это белые. Если мы сумеем это внушить, то Империя возродится. И на более обширной территории, чем раньше.

– Грандиозно!

– Грандиозность замысла в его осуществлении. Всё зависит от нас.

– Разумеется!

– Итак, сплочение белых и в этом сплочении отделение от цветных. Будьте предельно внимательны с «недоказанными». Смотрите не на волосы и кожу. На поведение. Белого отличает поведение, чувство расовой гордости. Конфронтацию с комендатурой сведите к минимуму. Пока это не нужно.

– Пока?

– Да. Комендатура в будущем должна поддерживать нас. Поэтому сейчас никаких явных конфликтов. Явных!

– И инициатива конфликта должна исходить от цветных.

– Вы предлагаете только обороняться?!

– Русские любят защищать обиженных.

Собеседники понимающе заулыбались.

– Так что придержите мальчишек. Пока. Пусть тренируются. Пока на мишенях. Больше внимания взаимопомощи, поддержке. Расовая гордость не допускает страдания соплеменника. Я достаточно ясно говорю?

– Да, но вы сказали, не спорить с комендатурой. Они требуют интеграции цветных.

– Интегрируйте их на положенное им место. Должно изменяться название, а не суть. Если цена недоступна, то в этот магазин и не заходят. Но никаких надписей на дверях. Это должно быть, как бы, само собой.

– Чтобы не к чему придраться.

– Да, но трудно.

– Лёгкие пути привели нас к поражению. Возрождение всегда трудно.

– И больше внимания не на действия, а на слова. Не на факты, а на их толкование.

– Это элементарно.

– Да, разумеется.

– Итак, схема в первом приближении такова. Сплочение белых, отделение от цветных, защитные меры самообороны и невмешательство комендатуры. А если погасить конфликт не удаётся, то комендатура вмешивается на нашей стороне. Детали обговорим в другой раз. И не спешите.

– Да, как быть с мулатами, метисами?..

– И прочими ублюдками? В цветные без разговоров. Все эти разряды: цветной, полуцветной, недоказанный, условный, индеец, негр… всё это лишнее и не нужно.

– Не белый и всё! Есть два лагеря: мы и все остальные.

– Мы должны быть едины. А они могут рвать друг другу глотки. Нас это не касается и не волнует. Запомните, внутрирасовые конфликты – дело полиции, а не комендатуры. Комендатуру это не беспокоит.

– Не должно беспокоить.

– И думайте об интеграции русских. Но предельно аккуратно.

– Понятно.

– А угнанные, пленные?..

– Угнанные пусть интегрируются. Либо к нам, либо к цветным. А пленные… Разумеется, они злы на русских, но для их злобы хватает мёртвых генералов. Проиграли войну – вот пусть и отвечают.

– Свой начальник…

– Вот-вот. Армейский фольклор груб, но справедлив.

– Тогда всё. Мы вас покидаем. Позаботьтесь, чтобы наш отъезд не стал сенсацией.

– На балу сенсации только бальные.

– Вот-вот.

Через минуту в пустой комнате тихо догорали в камине поленья, и только ещё сохранявшийся запах сигаретного дыма свидетельствовал о том, что здесь кто-то был.

Один танец сменялся другим. Между танцами на эстраду поднимались желающие блеснуть талантом. Их приветствовали аплодисментами и восторгами. Русские офицеры имели успех у дам. Стоило объявить, что леди приглашают джентльменов, как дамы наперебой кидались к ним. И зайдя в дамскую комнату освежить лицо и поправить причёску, Женя услышала, как миссис Поллинг – высший женский авторитет Джексонвилля – изрекла:

– Несомненно, они джентльмены в полном смысле этого слова. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Да-да, конечно, разумеется, – защебетало собрание.

– Но вам не кажется, – заметила одна из девушек, – что они несколько… старомодны? Вы заметили, как они танцуют? Они держат даму на расстоянии.

– Они джентльмены! – с нажимом повторила миссис Поллинг. – Они не развращены доступностью Паласных девок. Я бы пожелала многим нашим джентльменам по названию такой старомодности.

– У них очень сложные имена, – рассмеялась мисс Милли. – Но приятные.

– Вы тоже танцевали с ними? – удивилась миссис Роджер.

– Я? Что вы, милочка. Я уже не в том возрасте. Но я пригласила одного из них, того, что повыше ростом, – мисс Милли хихикнула, – на сидячий вальс. Мы очень мило поболтали. Его зовут Ар… Арсе… Нет, не выговорю. О, Джен, милочка, вы это, конечно, знаете.

– Знаю, – рассмеялась Женя. – Вернее догадываюсь. Арсений, так?

– Да-да, Джен, вы прелесть.

– Джен, ради бога, повторите.

– Джен, пожалуйста, я правильно говорю?

Закончив этот маленький урок русского языка, Женя вышла и окунулась в музыку, беззаботное веселье и в обожающе восторженный взгляд Хьюго. И снова плывёт под ней пол.

– Вы прелестны, Джен. Простите, вы говорили, что вы русская?

– Да.