— Готовы? — спросил Шестопал.

Алик неторопливо осмотрелся, пересчитал пассажиров, суеверно потер клавиши и рычаги.

— Готовы!

— Сброс! — прокричал Шестопал, и пол под ногами десантников действительно исчез.

Казалось, что по жуткой случайности все внутренности организма так же прицеплены стропами к грузовому отсеку, как и танк, но эти стропы не порвались, не отстрелились, и в результате такой оплошности внутренности стало выдирать, вытаскивать, выворачивать из тела, с кровью, ошметками, обрывками, и виделось, что через несколько мгновений они повиснут прямо перед глазами спутанным комком, оставив внутри лишь блаженное ощущение конца этого ужаса и пустоты. Но мгновения летели, а ничего страшного не происходило, пока свободное падение не сменилось падением с препятствиями и на днище танка со всего размаху не обрушили громадную чугунную кувалду. Потом стадо бешеных тахоргов пробежалось по стенкам и люкам, заскрипели и завыли все ракопауки в мире, и наконец наступили мир и спокойствие.

Было темно и тихо.

— Уволю, — пробормотал сквозь зубы Поль, все еще не веря в произошедшее, — уволю и первым же рейсом…

— Я не виноват, — обреченно ответил Алик, голосом выдавая себя целиком и полностью — да, виноват, не предусмотрел, не учел, не подготовил.

— Все живы? — безнадежно спросил Поль.

— Я, кажется, да, — ответил Леонид Андреевич. «Еще один герой в лесах Пандоры», — подумал он, но ничего добавлять не стал. Алику и так досталось.

— Я, кажется, нет, — проворчал Мбога.

— Мои поздравления водителю, — отозвался Вадим.

— Андрей, как меня слышишь? — позвал Шестопала Поль. Продолжать экзекуцию Кутнова смысла не было. Он им был еще нужен живым и, желательно, бодрым. Хотя, может быть, на их счастье, танк все же застрянет в ближайшем болоте?

— Слышу вас хорошо, — озабоченно отозвался Шестопал. — Вижу вас хорошо.

— Как это — видишь? — опешил Поль.

— Страшно вы приземлились! Лес вокруг танка на полкилометра полег, — объяснил Шестопал.

— Какая удача, — сказал ядовито Мбога. — Завоевание Пандоры началось.

Алик был расстроен. Он тестировал все системы танка и чувствовал, как его уши наливаются нестерпимым жаром. Как мальчишка… Как неопытный малек… Теперь ему не только танк, ему велосипед надо запретить водить. Но ведь он все проверил, запустил программу, включил амортизирующее поле. Вот, пожалуйста, скрин предстартового алгоритма — включение поля после… что?! Десяти минут?! Как же так? Алик проверил еще раз, но ошибки действительно не было — он собирался падать долго и обстоятельно, лишь на одиннадцатой минуте начав затормаживать разогнавшийся утюг. Хотелось заплакать и, размазывая слезы по щекам, доказывать взбешенному Полю, разочарованному Горбовскому, желчному Мбоге и меланхоличному Сартакову, что он, Алик Кутнов, инженер-водитель первого класса, сделал все, как надо, проверил не один раз, что он ясно помнит, как вводил в программу секундную (секундную!) задержку и ни о каких минутах речи и идти не могло, да защита от дурака такую задержку и не пропустила бы — теоретически. Практически же — проглотила без возражений…

Танк сказал, что все системы функционируют нормально, включил в салоне бледный аварийный свет и систему прозрачности. От окружающего их пейзажа можно было выть от восторга. Доктор Мбога, член Комитета но охране животного мира иных планет, аж закряхтел, и Алик инстинктивно вжал голову в плечи. Сверху это, вероятно, походило на то, как если бы тяжелый свинцовый шар с большой высоты грохнулся в мелкое, подернутое ряской болотце. Мощный удар расплескал болото до самого дна, образовав вокруг шара полосу ровной поверхности, за которой громоздились завалы изломанных и искореженных растений.

Лес вокруг танка полег, и лишь где-то вдали дыбились более или менее уцелевшие деревья, устало оперевшись изломанными стволами на своих везучих соседей. На память немедленно приходили сравнения с Тунгусским метеоритом или кратером в Аризоне. Теперь и Пандора обзавелась похожей достопримечательностью. Над беспорядочными грудами стволов растерянно вились обрывки небольших пчелиных роев, где-то на периферии тихо прошел ракопаук, опасливо ощупывая тонкими лапами поверженные растения, отчаянно топорщились, истекая соком, прыгунцы, пытаясь подняться из-под завала и ускакать в безопасное место, затем налетела стая орнитозавров и принялась что-то выклевывать из черных проплешин.

— Может быть, поедем все-таки? — робко предложил Леонид Андреевич. Пиршество орнитозавров производило на редкость удручающее впечатление.

— Едем, — сказал Поль, и машина взревела, как и должна была взреветь тяжеленная, мощная, вооруженная машина, непрошеной вторгшаяся в чужой лес, заворочалась, словно древний зверь Пэх в своей берлоге, размалывая в труху попавшие под гусеницы стволы. Танк тяжело двинулся вперед, к опасливо замершему лесу, уже и так напуганному вторжением чужаков и теперь готовящемуся к худшему, а может быть, наоборот, разозленному, разъяренному, собирающему, стягивающему в единый кулак все свои силы и резервы, чтобы одним ударом покончить со стальным жуком, разворошившим муравейник.

Алик включил силовую подушку, и тряска прекратилась — танк поплыл над полегшими деревьями, втянув гусеницы и расталкивая крутыми боками торчащие во все стороны ветки. Вадим растерянно сверялся с картой, но все приметные места сгинули под слоем уничтоженного леса; пока они не минуют эту зону, пытаться ориентироваться не имело никакого смысла. Мбога с болезненным интересом разглядывал причиненный уникальному биоценозу вред и вздыхал, когда его взгляд натыкался на особо редкий, а то и вообще неизвестный науке зубасто-клешнястый погибший экземпляр. Леонид Андреевич никогда не любил кладбищ и поэтому закрыл глаза.

Танк легко преодолевал все препятствия, и Алик постепенно успокаивался, уверенность возвращалась, а настроение постепенно улучшалось. Поль ничего ему больше не говорил и в процесс управления не вмешивался. Ругаться, делать выговоры и таскать за оттопыренные уши этого молодца здесь и сейчас не имело никакого смысла. Приземлились и приземлились. Слава богу, пронесло. Грохнулись. Брякнулись. Сверзились. Танк выдержал. Люди выдержали. Теперь можно не бояться, что какой-нибудь танк, управляемый таким же лихачом, забывшим, что это Пандора, а не Земля, и здесь нет силовых ограждений около каждой ямки, упадет со скал. Полевые испытания показали — свободный двухкилометровый полет исследовательского танка не оказывает разрушающего воздействия на него и на его экипаж. Разрушающему воздействию подвергается только и исключительно лес. Ну и пусть. Так ему и надо. Пусть хоть раз эта ненасытная глотка попытается переварить то, что ей будет не под силу. Пусть испортит свое безукоризненное пищеварение и наконец отрыгнет все то, что ей не принадлежит.

— Тропа, — сказал Алик.

«Мальчик» миновал поваленный лес, и теперь перед ним возвышалась плотная гребенка леса, переплетенная, перетянутая тугими канатами белесых лиан. Немного левее деревья слегка раздавались, освобождая место для грязной, ухабистой колеи, причудливо вьющейся среди корней и кустов. Окаймляющие ее стволы были ободраны, словно гигантским напильником.