Комлев вспомнил смуглое, одухотворенное экстазом лицо Любавы с разбегающимися дугами соболиных бровей. Вспомнил гипнотический шум старых грабов за оградой своей дачи на северном склоне горы Ай-Петри… И со спокойным сердцем провалился в искрящую индиговыми фейерверками инофизическую бездну.

Комлев очнулся. Растер веки костяшками пальцев. Вдохнул полной грудью.

Его сосед уже был в сознании. И более того, уже возился с фляжкой…

– С прибытием, товарищи! – бодро сказали по ВКТ. – Отклонение от расчетной точки составило семь тысяч двести километров, все системы работают штатно. В иллюминаторах по левому борту вы можете видеть двойную систему Макран. Если, конечно, различите ее рядом с Денебом, который здесь поярче… В иллюминаторах по правому борту через несколько минут появятся «Дюрандали» эскорта, высланного к нам с борта «Славы». Командир эскорта уже обнаружил нас, обещает поторопиться.

Под носом у Комлева возникла… да-да, она самая.

– За долет, Володя! – пояснил полковник.

– Послушайте, – спросил Комлев, его язык слегка заплетался после Х-матрицы, – а детоксин у вас вообще с собой?

– Детоксин? Не смеши меня, Володька. Детоксин это для пацанов! – убежденно сказал Юрий Андреевич. – Что тебе будет со ста граммов?

– Ну, есть же порядок…

– Пей, догматик. Традиция требует!

Комлев повиновался.

– А куда это мы снова летим? – спросил Комлев у полковника спустя минуту. Он только сейчас заметил, что невесомость уступила место мягкому, но настойчивому давлению на позвоночник.

– Э-э, вижу, не читал ты график полета! А я не поленился… Эскадра-то «Старатель» – она сейчас у нас за спиной. Пилоты вывели «Стрекозу» в упрежденную точку. Но эскадра имеет собственную скорость. И довольно большую. Движется в направлении на Макран. Мы сейчас начинаем разгон с хитрым расчетом. Так, чтобы уравнять скорость с авианосцем «Слава». Когда «Слава» нас нагонит, у нас дельта скоростей будет небольшая. И мы сможем на него нормально сесть.

– Вот оно что…

– Ты меня еще спроси, зачем нам столько «Дюрандалей» в эскорте. Вот спроси, а?

Комлев знал, зачем. Но все равно спросил. Он не любил лишать людей их маленьких радостей.

– Мы же считай на передовой, Володька! Кажется, до ягну далеко. Многие миллиарды километров. Но что, если ягну как-то выведали о нашем прилете? Только представь – сейчас тут целый астрофаг из Х-матрицы как вывалится! А мы голенькие, как в бане! На нашей «Стрекозульке» даже пушки завалящей нету, даром дорогущая что твой мост через Финский залив…

Совсем скоро – легки на помине – появились «Дюрандали».

Они шли строем клина и, легко опередив «Стрекозу», щеголевато развернулись впереди по курсу в двухэтажный фронт.

Комлев обратил внимание на необычный факт – все машины имели натуральный цвет титанира. Ни трехцветного атмосферного камуфляжа, ни матово-черного космического.

Создавалось впечатление, что истребители были отгружены с заводов «Дитерхази и Родригес» в крайней спешке и сразу же переданы в действующий флот.

«Война. Настоящая война», – подумал Комлев.

Спустя минуту иллюминаторы правого борта наглухо «зашторил» необъятный борт «Славы».

Этот великолепный монстр, принадлежащий к последнему поколению тяжелых авианосцев, успел повоевать с Конкордией в системе Вахрам, и, между прочим, следы его геройств до сих пор были различимы невооруженным глазом. Отремонтировать его по-человечески просто не успели…

Стометровая восьмигранная гайка носового радиатора-испарителя была усыпана крупными оспинами. Не иначе снаряд главного калибра с дистанционным взрывателем или осколочная боевая часть клонской ракеты «Аждат».

Но ладно бы испаритель. Центральная левобортовая цитадель ПКО – одна из шести придававших «Славе» его неповторимый силуэт – была заштопана внахлест пятью дюралевыми пластырями. Вид у всего этого был безобразно неряшливый, но, как ни странно, по-своему боевитый.

«Слава» появился не один, авианосец сопровождали два фрегата. Причем оба держались у «Славы» под брюхом, как рыбы-прилипалы подле акулы.

Оно и понятно. «Слава» был знаменит феноменальной плотностью зенитного огня в верхней полусфере, но достаточно плачевными возможностями самообороны подбрюшья. Фрегаты были призваны компенсировать этот недостаток.

И заключительный штрих – на носовой посадочной палубе «Славы» дежурила полная эскадрилья «Горынычей». А над кораблем шли два «Асмодея» с включенными радарами сверхдальнего обзора «Периметр-5».

«Да-а… Как видно, нападения ягну ждут по всем правилам… А значит, считают его более чем вероятным…»

Пилоты «Стрекозы» начали стыковочные маневры, втираясь в зазор между днищем «Славы» и фрегатами.

Авианосец сразу же уполз куда-то вверх, сопровождающие его фрегаты, в свою очередь, закатились под брюхо «Стрекозы».

Три минуты страха – и «папа» стыковочного тубуса «Стрекозы» повстречался с «мамой» одного из днищевых шлюзов авианосца.

Вдруг Комлев сообразил, что вот уже десять минут, как его сосед не проронил ни звука. А ведь сколько поводов предоставляла сама судьба! «За встречу с флагманом!», «За стыковку!», «За шлюз!»…

Юрий Андреевич сидел, отвернувшись к иллюминатору.

Комлев поднял фиксатор, благо теперь уже было можно, и тронул соседа за плечо.

Никакой реакции.

Только мерное, уютное сопение.

Комлев подался чуть ближе. Глаза полковника были закрыты. Полные губы причмокивали, словно приветствуя нечто далекое, призрачно-вкусное.

Что ж, полковник просто спал…

Когда открылся верхний люк и опустилась лестница, Комлев шустро покинул свое кресло и одним из первых поднялся на борт авианосца, в просторный «предбанник» стыковочного шлюза.

Он встал на отдалении, озирая рассеянным взглядом появляющихся из люка коллег.

Вот вышел Чичин, пошатываясь и в рамках дозволенного сквернословя.

А вот и умница Крамер, с газетой, свернутой в трубочку.

Рядом с ним Зуев, в нетерпении мнет сигарету.

Одним из последних показался ожесточенно жестикулирующий Поведнов. Лицо его было красным от гнева, а эпическая борода, казалось, встопорщилась возмущенно. Он страстно растолковывал что-то идущему следом, но пока невидимому.

– Ты хоть понимаешь, негодница, что ты натворила? Понимаешь или нет? По хорошим делам я тебя сейчас под трибунал должен отправить!

В следующий миг из-за плеча каперанга показалась… чернявая головка Любавы. Ее волосы были собраны в толстую косу, которую она скрутила бубликом на затылке.

Комлев не поверил своим глазам. В какой-то момент ему даже почудилось, что выход из Х-матрицы еще не состоялся, что он досматривает последние фантасмагории из запланированного на этот Х-переход сна-фильма…